Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

– Вот тебе и раз! Спохватилась! Уже поздно, моя девочка, заявки поданы, три дня осталось. Я понимаю, почему ты тянула резину, но что теперь сделаешь? Все сроки прошли.

– Я должна попасть на этот праздник, – угрюмо, с напором сказала Эмили. – Мне необходимо побывать в бюро, осмотреться.

– Что-то мне подсказывает, что тебе нужно не просто «осмотреться», – Йоссан изобразила пальцами кавычки. – Какая-то другая причина?

– Может, и другая… Йоссан… Для тебя же лучше, если ты не будешь знать, какая именно. Сделай все, чтобы я попала на эту пирушку.

– О’кей, Пиппа. Сделаю все, что смогу. Думаю, что смогу. Даже уверена. Но при одном условии.

Даже Йоссан ставит условия… Господи, как испохабился мир…

– Давай свое условие.

– При условии, что я буду крестной матерью этого поросенка, – она показала на живот Эмили.

Странный сон приснился Роксане. Никогда ничего подобного не снилось. И толком вспомнить не могла – будто они с Николой летят на мотоцикле над крышами Акаллы, потом кружат над лесом и наконец приземляются на лугу. Белая ночь. Они кладут мотоцикл на траву, ложатся и, не моргая, смотрят, как медленно наливается светом овсяный кисель июньского неба.

Сон, конечно. Николы рядом нет.

Раздвоение сознания. Шизофрения. С одной стороны – счастье бурлит, как только что налитое в бокал шампанское. Ей никогда в жизни не было так хорошо, как с этим парнем. С другой стороны – она даже не приблизилась к названной отморозками сумме, даже с учетом Николиных полутораста тысяч. Как уговорить отца с матерью поехать в Тегеран к тете Этти? Поехать в Иран, где они ни разу не были после эмиграции?

Через два дня – летний праздник. Последний срок. Вожак сказал: в пять вечера. Зет так и не появился. У нее то и дело возникало желание поехать и выцарапать его из родительской виллы, но она даже не знала, где они живут.

Все замкнулось на ней. Конец всему.

И главное – отец.

Она подтянула одеяло до подбородка. Как может быть в квартире холодно, когда на улице жара?

И почему не дает о себе знать Никола? За последние сутки ответил на звонок только один раз, и то говорил как-то странно, чем-то был занят. Отказался объяснить, почему он не хочет приехать к ней или встретиться у него.

На бескрайнем лугу счастья начали пробиваться ростки раздражения.

И страха: она предполагала, почему он не отвечает.

Он сам сказал: война.

Что хорошего ждать от войны?

И в эту секунду услышала, как в замке поворачивается ключ.

Зет. Хорошо, что пришел. Хотя она так и не поняла, почему и этот тоже не отвечает на звонки. Будто откуда-то сверху пришел общий приказ: на звонки Роксаны не отвечать.

Через пять минут она сидела в гостиной и наблюдала, как Зет пакует вещи в чемодан и картонные ящики. Потертые джинсы и футболка еще с президентских выборов в США. Принт: красно-синяя шевелюра будущего президента и две огромных расчески.

Надпись:

«We shall overcomb [73] Пародия на известную песню We shall overcome. Overcomb (англ.) – зачесать; имеется в виду поперечный зачес у лысеющих мужчин. «Мы причешем Трампа». Trump».

– Я съезжаю, – сказал Зет. Первые слова, которые она от него услышала; они ни разу не разговаривали после того, как угодили в полицию. – Пообещал родителям убраться из Стокгольма. Папа нашел место в аудиторском бюро в Вестеросе.

Роксана молча смотрела, как он заворачивает колонки в полотенца и аккуратно складывает в ящики.

– А отморозки? Мы же должны как-то собрать деньги и расплатиться… Всего два дня, и они грозят убить моего отца.

Она произнесла эту фразу и словно услышала грозное эхо: ДВА ДНЯ.

Зет посмотрел на нее и ничего не сказал. Взгляд чужого человека. Так мог бы смотреть очередной, совершенно незнакомый кетаминовый клиент. Как будто не было этих сумасшедших месяцев.

Как Зет может быть таким спокойным? И вдруг поняла: он всегда был таким. Для него это была игра. Притворялся, что идет дождь, прятался в подъездах, открывал зонтик. Все понарошку.

Игра со смертельным исходом. Через два дня они убьют ее отца.

Зет защелкнул чемодан и заклеил тейпом коробку. Интересно, как он это все донесет? Наверное, попросил у Билли машину.

Она проводила его в прихожую.

– Что делать, Зет? Надо что-то придумать.

Опять этот взгляд. Он открыл дверь и перетащил чемодан и ящики на лестничную клетку.

– Ну, пока.

– Ты не слышал, что я сказала? – она не дала ему закрыть за собой дверь. – Надо что-то придумать. Достать деньги.