Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Тайная и почти всемогущая сеть извращенцев, педофилов и насильников. Щупальца, как постепенно выясняется, длинные, куда длиннее, чем они думали. От них скрыться трудно. А от полиции – почти невозможно. В более далекой перспективе – даже не почти. Невозможно.

В молодости у Тедди было полно приятелей, которых объявляли в розыск. Они относились к этому легко: подумаешь, поживу немного у родителей, поиграю в телевизионные игры, потрясу диван с какой-нибудь девчушкой. Главное – не паниковать. Но крутым ребятам – а они все были круче некуда – такая жизнь не подходила. Они ее просто не выдерживали. Надо было пообщаться с приятелями, поснимать телок, не упустить что-то важное.

А полиция к этим делам относится серьезно. У них твои фотографии, подробные описания, анимации походки – в каждой патрульной машине с синим блендером на крыше. Они давно занесли тебя в регистр, они знают, с кем ты дружишь, какие сайты открываешь. Знают даже фрёкен в детском саду, куда ходит твой ребенок и где ты навещаешь его по пятницам.

Вот этого у них на меня нет, мелькнула мысль. Нет ни краснощекой белозубой фрёкен, ни садика, ни ребенка.

Может, будет.

Но Тедди не повторит ошибок друзей пятнадцатилетней давности. Первым делом он избавился от «вольво». Купил старый ржавый «фиат» и зарегистрировал на одного из приятелей Деяна.

Повозился с водительским сиденьем, чтобы оно откидывалось до горизонтального положения. Спать ему, с его ростом, все равно неудобно: приходится поджимать ноги. Ставит будильник на телефоне и каждые два часа меняет стоянку.

Постоянно в движении. Дома не появляется – живет, как бомж. Футболку и трусы стирает в туалетах в ресторанах. Душ – в бассейне в Сёдертелье. Даже к Деяну не заходит – полиция была у него с обыском. Дом Линды и отца, Бояна, под постоянным наблюдением. Он не решается им даже позвонить, объяснить, что он никого не убивал и ничего не поджигал. Что его самого чуть не убили.

Много раз звонила Эмили – не брал трубку. Еще заподозрят и ее – в сообщничестве или укрывательстве.

Если он и до событий в усадьбе соблюдал максимальную осторожность, то теперь началась паранойя. Отрастил бороду, не снимал темные очки. Если случайно замечал кого-то из знакомых, обходил за квартал. Деньгами его снабжал Деян. Тедди забросил тренировки, с горечью чувствовал, как уходит форма.

Самый одинокий человек в мире: Тедди Максумич.

Днем переезжал из одного Seven-eleven в другой и сидел за прокатным компьютером. Раз за разом прокручивал секвенции из усадьбы. Он помешал Фредрику и его неизвестному напарнику «прибраться» – вывезти или уничтожить компрометирующие материалы. Многое успели погрузить в чемодан Samsonite , чемодан исчез вместе с неизвестным. Но, видимо, погрузили не все… Потом снют на мотоцикле, который застрелил Фредрика О. Юханссона у него на глазах. Почему? Да потому что ему, Тедди, была уготована та же участь. Если бы не Деян, его бы точно нашли на газоне. И это, конечно, не мог быть настоящий снют. Переодетая горилла, обслуживающая их липкую паутину. Фредрик прокололся, и его велели убрать.

Усадьбу наверняка поджег сбежавший напарник. Или, может, мотоциклист.

Как бы там ни было, полиция нашла на месте преступления не так уж много. Главная улика – прокатная тачка, на которой Тедди туда приехал. Они с Деяном в горячке про нее просто забыли. Может, он попал на какую-то из камер наблюдения, хотя вряд ли: судя по газетным отчетам, усадьба сгорела дотла.

Лихорадочный и от этого временами бестолковый поиск в Сети: кому же принадлежит эта чертова усадьба? Это раз. Два: надо побольше узнать о Фредрике О. Юханссоне. И три: попросил Луке влезть в полицейские базы данных и попробовать узнать, кто из полицейских дежурил поблизости от усадьбы. Этот мотоциклист, полицейский он или нет, и есть убийца. Но как это доказать?

Луке долго не отвечал. Они встретились через несколько дней.

– Извини, малыш, – Луке устроился на пассажирском кресле «фиата» и сморщил нос. – Ничего не вышло. Новый, с иголочки, firewall , новая трехступенчатая программа защиты. Я-то думал, могу влезть куда угодно. Оказывается, уже нет… старею.

– Может, пойти на какие-нибудь курсы? – подковырнул Тедди.

Луке посмотрел на него с сожалением.

– Курсы – это я, – произнес он с интонацией Людовика XIV: «Государство – это я». – Кстати, на прошлой неделе звонила некая Эмили Янссон… помнишь такую, деточка? Она тебя разыскивает, высунув язык.