Скотт Сиглер - Инфицированные

Женщину захлестнула волна новой боли, и она задергалась, будто на электрическом стуле, покачиваясь из стороны в сторону и не сводя глаз с какой-то, несомненно, очень интересной детали на беленом потолке. Она обмочилась. Перри наблюдал за ней с удивлением и отвращением.

Треугольники двигались все быстрее и быстрее. Их крупные головки натягивали мягкую кожу изнутри, четко прорисовывая свои очертания. Треугольники выросли. Их тела теперь напоминали усеченные пирамидки. Перри вспомнил, как раньше готовили попкорн в духовке: набухающие зерна постепенно растягивали и разрывали упаковку из фольги. Треугольники не унимались – они собирались выскочить из тела Толстухи, как пробки от шампанского, и таким образом отпраздновать свое рождение в прекрасном новом мире.

Нарывы лопались один за другим – на коже Толстухи оставался густой гной.

ОНИ ВЫЛУПЛЯЮТСЯ. ЭТО КРАСИВО?

ДАЙ

НАМ

ПОСМОТРЕТЬ!

ОНИ ВЫЛУПЛЯЮТСЯ! ВЫЛУПЛЯЮТСЯ!

Перри не обратил внимания на вопли своих Треугольников – в данный момент его интересовали Толстухины паразиты. Они бились все сильнее и сильнее, и кожа на теле женщины начала рваться. Страшнее всего выглядели три Треугольника на животе – сначала они выпрыгивали на полсантиметра, потом разгонялись и натягивали кожу сантиметров на пятнадцать, будто треугольные пенисы быстро-быстро вставали и опускались, вставали и опускались, вставали и опускались…

Наверняка те два на заднице тоже пытались вылупиться, но тщетно – их плотно придавило весом грузного тела.

Комнату наполняли звуки – не только слабые жалобные всхлипы слабосильной жертвы, а еще и какое-то непонятное щелканье. Оно становилось громче с каждым движением Треугольников. С каждым щелчком эйфория Перри усиливалась. Игла на кардиограмме его настроения плясала живо и весело.

Треугольник на ее бедре, тот самый, со злыми глазками, вылупился первым. Он разорвал плоть Толстухи с влажным всхлипом и шлепнулся о дальнюю стену. У Перри дома как раз в этом месте висела обложка «Спортс иллюстрейтед». Злобное существо угодило в ловушку из собственной слизи и вяло подергивалось.

Оно мало чем походило на те Треугольники, которые жили внутри Перри. Да, такая же треугольная головка и черные глаза, но на этом сходство заканчивалось. Треугольник напоминал личинки, угнездившиеся под кожей Перри, не больше, чем бабочка напоминает гусеницу.

Черные жилы, которые извивались у Толстухи под кожей, оказались щупальцами, толстыми, длиной около тридцати сантиметров, на вид очень крепкими и сильными. Треугольник вытянулся в семисантиметровую пирамидку, на каждой грани которой мигали черные глаза. Ими существо могло обозревать все направления.

Наконец оно отцепилось от стены и шлепнулось на ковер.

Эмоции Перри менялись с поразительной скоростью: страх, отвращение, неописуемое счастье – как тело танцора в свете стробоскопа на танцполе. Собственный разум Перри велел встать и убить тварь, но он был прикован к дивану, завороженный зрелищем и потрясенный до глубины души.

Новорожденный Треугольник поднялся на ножки-щупальца. Они не походили ни на членистые ноги насекомых, ни на мускулистые лапы животных – это было нечто совершенно новое и очень странное. Головка существа покачивалась на высоте фута над полом.

ОНИ ВЫРАСТУТ, ВЫРАСТУТ!

Хвост, который некогда удерживал личинку в теле Толстухи, безвольно свисал из середины Треугольника. С него капали кровь и прозрачная слизь, кончик волочился по ковру. Существо стояло на нетвердых ногах, щелкая громко и отчетливо.

Толстуха коротко вскрикнула, когда три твари вылупились из ее живота почти одновременно – выпрыгнули из нее, как чертики из табакерки, и полетели в разные концы комнаты. Один приземлился как раз рядом с Перри. Этого ему удалось разглядеть гораздо лучше. Измазанная гноем и кровью кожица казалась не синей, а крапчатой, прозрачно-черной. Перри видел внутри тельца странные органы. Один из них спазматически сокращался – наверное, сердце, – а вот о предназначении других кусочков плоти даже думать не хотелось. Оборванный хвост попал прямо на ногу Перри – он двигался, оставляя след из слизи и фиолетовой крови. Наверное, поэтому они так отчаянно вырывались из нее – им нужно было освободиться от хвоста, ненужной больше пуповины.

Треугольник попробовал встать, однако одна из ног-щупалец угодила между подушками. В Перри отчаянно боролись противоречивые чувства – стробоскоп вспыхивал с поразительной скоростью. Ему до боли хотелось раздавить тварь – и в то же время он едва справился с порывом нежно освободить его ножку и поставить на пол, чтобы новорожденный малыш сделал первый шаг, а Перри, как счастливый родитель, наблюдал бы с улыбкой за его трогательными движениями.