Джеймс Чейз - Оплата – наличными

Когда я не встречался с Джинни, то работал в казино. Мне очень нравилось управлять этим заведением. Каждое утро я вместе с Деллой устраивал общее собрание. Я настоял, чтобы Луис, шеф-повар, главный крупье, комендант и заведующий винным погребом собирались у меня в кабинете. Делле это не понравилось, но вскоре она увидела, что я прав. От этих людей мы получали свежие идеи. Раньше их никогда не спрашивали, и им нравилось давать советы; их предложения приносили нам больше денег. Я тоже кое-что придумывал. Часть территории мы расчистили и построили там вертолетную площадку. Я договорился с аэропортом Майами, и они устроили рейсы воздушного такси между Майами и Линкольн-Бич. Если нашим посетителям надоедало казино, они могли слетать в Майами, а если бездельники Майами хотели развеяться, они могли прилететь к нам.

Я организовал эту комбинацию в первую же неделю, и сейчас мы уже имели с нее прибыль. Еще я придумал связаться с местной телевизионной станцией. Каждый вечер у нас играл хороший оркестр, да и кабаре было неплохое, и вот я договорился, что мы не будем платить за рекламу, а телевидение каждый вечер станет бесплатно транслировать наш оркестр.

– Мне и в голову не приходило, что ты способен такое выдумать, Джонни, – сказала Делла однажды вечером. Мы сидели у нее в домике. Она только что вернулась с Бэй-стрит, а я, на пять минут раньше, от Джинни. – Эта твоя идея с телевидением – просто здорово!

– Да. А как насчет знака признательности? Как насчет четверти миллиона, что ты мне обещала под честное слово? Я не хуже тебя могу вложить эти деньги в дело.

Она одарила меня своей скользкой улыбочкой. Я понимал, что напрасно трачу время, но то и дело возвращался к этой теме.

– Потерпи, Джонни. Ты их получишь.

– Когда?

– Иди ко мне, дорогой.

Это я ненавидел больше всего. Заниматься любовью, когда она поманит меня пальчиком. Но мне приходилось это делать. Надо было держать ее подальше от Джинни. Пока я притворялся, что схожу ума от Деллы, я был в безопасности. И я притворялся.

Иногда я ночевал один в своем домике, и тогда, лежа в темноте, я думал о Райзнере. Делла сказала, что через неделю я о нем забуду, но я не забывал. Я все думал и думал о нем. Мне Райзнер даже снился – словно он заглядывает ко мне в окно, лицо у него разбито и глаз разрезан.

Думал я и про Хейма. Он все знал. Я понял это, заметив, как капитан на меня смотрит. Он знал, что не львы убили Райзнера, но не распространялся об этом.

– Странно, – сказал он мне однажды утром, после того как тело Райзнера было обнаружено в яме у львов. – Этот парень умер по меньшей мере за восемь часов до того, как его разорвали львы. Ну, не странно ли?

Я согласился.

Мы стояли, с полминуты глядя друг на друга. А потом он отвернулся и ушел.

Я рассказал Делле.

– Он ничего не сделает, Джонни, – ответила она совершенно спокойно. – Уже слишком поздно. Он ничего не сделает.

И он не сделал.

Но, встречая его, я знал, что он знает, а он знал, что я знаю, что он знает. Теперь он получал от нас семьсот пятьдесят каждую неделю, и я гадал, когда же он потребует больше. Такие рано или поздно всегда начинают требовать больше. К счастью, мы могли платить достаточно много. Если бы мы платили ему в два раза больше, нас бы это не разорило. Мы ковали деньги, то есть, скорее, Делла их ковала. Я знал, что она получает гораздо больше, чем ожидала, потому что то и дело дарила мне дорогие подарки.

– Это я успокаиваю свою совесть, дорогой, – говорила Делла. – Ты действительно немало работаешь.

Через пару недель Джинни уехала из домика на берегу. Она собиралась некоторое время поработать в своем магазине в Майами, а потом поехать в Ки-Уэст рисовать черепах. Она не знала, когда поедет. Но обещала мне позвонить.

Вот так шли дела примерно в течение пяти недель после того, как погиб Райзнер. Я ходил по тонкому льду. Но лед пока держал меня. Я чувствовал себя почти спокойно. Убийство мы скрыли. Я перехитрил Деллу. Я любил Джинни, и, что важнее, она любила меня. Казалось, все неплохо.

Потом из Лос-Анджелеса приехал Рикка.

И Делла, и я знали, что рано или поздно Рикка появится, и мы его ждали. Мы уже получили телеграмму от Левински, адресованную Райзнеру, – он сообщал, что Вертхэм в Париж не приехал. Мы решили, что такая же телеграмма пришла и Рикке.

Надеясь выиграть немного времени, мы ответили, что Вертхэм изменил свои планы и поехал в Лондон. Телеграмму мы подписали именем Райзнера. Мы ожидали, что Рикка позвонит из Лос-Анджелеса, но он не звонил. Наверное, что-то заподозрил, потому что приехал без предупреждения.