Пол Сассман: Лабиринт Осириса

– Всего лишь чертов кукольный домик, Картер! Поехали со мной, я покажу кое-что весьма впечатляющее.

Он надел очки и нажал на стартер.

– Он был всего лишь мальчонкой, Картер! – Голос перекрыл треск мотора. – Глупым маленьким богатым мальчишкой. Коридор в тридцать футов и четыре крохотные камеры. Я нашел целые мили тоннелей. Не поверите – мили.

Он махнул рукой и понесся со склона, не расслышав приглушенный возглас изнутри дома:

– Проваливай, образина. Еврейский алкаш, чтоб тебя!

Выбравшись на дорогу, мотоциклист повернул на юг – туда, откуда приехал. Он уже устал, двигался медленнее и больше не пел. Ненадолго остановился в Дейр-эль-Медине посмотреть, как идут дела у Бруэра в древнем поселении ремесленников – такие вещи вдохновляли гораздо больше, чем фараоны и гробницы, – затем в Мединет-Абу. В лунном свете собор выглядел живописно – сказочный серебристый город не от мира сего. Место грез, подумал он, остановившись в первом пилоне и воображая девушку и все, что он будет с ней делать. Он рассмеялся от того, как мало Картер и другие о нем знают. Считают одним, а он совершенно другой. И как будут потрясены, обнаружив правду!

– Я вам покажу! – выкрикнул он. – Я вам покажу, заносчивые ублюдки!

Громко, отрывисто расхохотавшись, он вернулся к мотоциклу и поехал в Ком-Лолах, где снимал жилье, мечтая впервые за двенадцать недель как следует выспаться. Поставив «энфилд» на грязной дорожке за домом, он нагнулся отвязать седельные сумки. В этот момент слева от него что-то мелькнуло. Он хотел повернуться, но чья-то рука обхватила его за шею и рванула назад. Вцепились другие сильные руки – много рук, по крайней мере троих мужчин, хотя в темноте и в смятении он не мог определить точно.

– Какого черта…

– Иэ калб! [4]– прошипел чей-то голос. – Мы знаем, что ты сделал с нашей сестрой, и теперь тебе придется расплатиться.

Что-то тяжелое стукнуло его по затылку. Мотоциклист обмяк, упал, его ударили снова, и в глазах почернело. Нападавшие выволокли его с дорожки, погрузили на тележку, запряженную ослом, и прикрыли рогожкой.

– Далеко повезем? – спросил один из них.

– Путь долгий, – ответил другой. – Давай трогать.

Они забрались в тележку, хлестнули ослика и под стук колес исчезли в ночи. За их спинами из-под рогожки раздавались стоны, но их заглушал грохот повозки по дороге.

1972 г.

В последний день медового месяца на Ниле Дуглас Боуэрс удивил свою молодую жену Александру на всю оставшуюся жизнь, хотя и не совсем так, как хотел.

За две недели путешествий из Асуана в Луксор они, как казалось Александре, посетили все возможные храмы, развалины и в промежутках между ними заплесневелые груды кирпичей вместо того, чтобы отдохнуть, как хотелось ей: понежиться на солнце, потягивая лимонад и читая какую-нибудь хорошую романтическую книгу.

Четыре дня в Луксоре показались ей особенно тяжкими: Дуглас настаивал, чтобы они поднимались с рассветом и могли оценить виды, пока не понаехали автобусы с теми, кого он удрученно называл быдлом. Гробница Тутанхамона показалась Александре несколько интереснее других достопримечательностей – про этого фараона она по крайней мере хоть что-то слышала. А от всего остального веяло жутью: бесконечная череда вызывающих клаустрофобию погребальных камер и покрытых иероглифами стен, от которых бросало бы в дрожь, если бы не было так удушающе жарко. Ничего подобного вслух она не говорила, но невольно радовалась, что их медовый месяц подходит к концу и вскоре они вернутся в монохромный мир южного пригорода Лондона.

Но нежданно-негаданно Дуглас сделал нечто такое, что напомнило ей, какой он добрый, заботливый человек, почему, собственно говоря, она и вышла за него замуж.

Наступило их последнее утро в Египте. В этот день, как хотел Дуглас, они встали даже раньше обычного – еще до того, как забрезжил рассвет – и переправились на другой берег Нила. Ожидавшее на западном берегу такси отвезло их на стоянку перед храмом Хатшепсут, где два дня назад Дуглас провел целый день, делая замеры при помощи рулетки, которую постоянно носил с собой. Александра ожидала, что день пройдет как обычно, и ее сердце упало. Но муж в храм не пошел, а повел ее по узкой дорожке, которая, извиваясь, убегала в холмы позади памятника. Они тащились все выше, небо над головами светлело и приобретало сероватый оттенок, нильская долина осталась далеко внизу. Через час восхождения Александра начала подумывать, что наблюдать, как муж обмеряет каменные блоки, не такое уж плохое занятие. Но в этот момент они одолели последний крутой подъем и оказались на вершине Курна [5]– пирамидальной вершины, главенствующей на южной стороне Долины царей. Там их ждала большая походная корзина с едой.