Пол Сассман - Лабиринт Осириса

– Мне сообщили, что вы изучали жизнь Пинскера, – начал он без предисловий.

– Для своей скромной монографии, которую я написал несколько лет назад, – подтвердил англичанин. – Она называлась: «Вся царская рать. Забытые участники раскопок гробницы Тутанхамона». В книжной лавке Музея египетской археологии Питри продано целых двадцать шесть экземпляров. По меркам египтологов, настоящий бестселлер. Пинскер в ней появился, потому что занимался входом в гробницу. Будьте добры, Салах.

Это было сказано дежурившему у бассейна официанту в белой куртке. Он подошел спросить, не угодно ли им чего-нибудь заказать. Халифа поднял руку в знак того, что ничего не хочет. А Гирлинг попросил принести «Пиммс».

– Всегда беру несколько бутылок в магазине беспошлинной торговли, – признался он. – Ахмед из здешнего бара большой мастак смешивать напиток. Его секрет в том, что он добавляет много мяты.

Гирлинг моргнул и, достав платок, принялся промокать лоб, который через две минуты после того, как они покинули охлаждаемое кондиционерами чрево судна, покрылся каплями пота. Халифа закурил сигарету и уже собирался подтолкнуть его к разговору на интересующую его тему, но этого не потребовалось.

– Интересный парень этот Самюэл, – начал Гирлинг. – В книге о нем говорится кратко, но я много его изучал. Сегодня, разумеется, совершенно забыт, но в свое время был важной фигурой. Я всегда подумывал вставить свои заметки о нем в другую книгу.

Он снова смахнул пот со лба, снял шляпу и принялся ею обмахиваться.

– По профессии он был инженером. Точнее, горным инженером из Манчестера и при том евреем, что, на мой взгляд, не такая уж большая демографическая группа. Первоначально приехал в Египет устанавливать систему подъемного механизма на фосфатной шахте неподалеку от Харги и в итоге остался техническим советником археологических партий в Луксоре. Пинскер первый понял, насколько важно должным образом вентилировать глубокие гробницы в Долине царей. Если бы не он, к нашему времени в них уже ничего бы не осталось. Хотя кого это волнует?

Гирлинг покосился в сторону бассейна, где две женщины в бикини сидя на плечах у тучных мужчин и заливаясь визгливым смехом, стреляли друг в друга из водяных пистолетов.

– Вот он глас сирены по имени Femina britanica [61], – вздохнул ученый, морщась и передвигая стул так, чтобы не видеть этой сцены. За его плечом поблескивала на солнце изумрудная дорога Нила.

Несколько мгновений Халифа не мог оторвать взгляда от баржи, боровшейся с течением у западного берега реки. Ее нос вспенивал воду и оставлял на поверхности рваные раны. Но прежде чем этот образ им окончательно овладел, снова раздался гулкий голос англичанина:

– …Жил в трущобах Манчестера. Его отцом был говоривший на идиш неграмотный сапожник. Чтобы выучиться на инженера, сыну пришлось бороться с жуткой бедностью и дискриминацией на религиозной почве. Он был во всех отношениях блестящим человеком, но в то же время непростым. На его плечи давил груз строгих социалистических принципов, и это отдаляло его от других колонистов. Он постоянно цапался с людьми и был печально известен тем, что по всякому поводу пускал в ход кулаки.

Гирлинг сделал несколько боксерских движений руками, и Халифа вспомнил рассказ Мэри Дюфресн о том, как Пинскер напал на человека из Курны.

– Да, была такая потасовка, – признал англичанин, когда детектив упомянул об этом случае. – Я так и не выяснил детали, только знаю, что Пинскер взбесился из-за каких-то его слов и измутузил до потери сознания. Настроил против себя очень многих, хотя, надо отдать ему должное, обычно он относился к египтянам с большим уважением. Не представляю, что с ним произошло. Может, дело в застарелой привычке. – Гирлинг изобразил рукой, будто подносит к губам стакан. – Или в его внешности. Лицо Пинскера было опасной для обсуждения темой.

– Я как раз собирался об этом спросить, – заметил Халифа. – У него было… как это говорится… врожденное уродство?

– Врожденный дефект? – Гирлинг покачал головой. – Нет, нет, его физический недостаток был приобретенным. Если судить по ранним фотографиям, Пинскер был вполне привлекательным молодым человеком. Темные глаза, ярко выраженные семитские черты лица. Его лицо погубил газ.

Халифа не понял.

– Иприт, – объяснил англичанин. – Во время Первой мировой войны Пинскер служил сапером. Он вел солдат делать подкоп под оборонительную линию германцев, но фрицы прочухали и повели контрподкоп. Затем немцы пустили в британский тоннель газ. Решили спалить бедолаг заживо. Пинскер рисковал жизнью – пытался заткнуть брешь, чтобы дать возможность остальным выбраться. Заработал за свои труды Крест Виктории и страдал до конца жизни. Постоянно испытывал боль. И чтобы как-то функционировать, глушил себя спиртным и морфием. Трагическая фигура во многих отношениях.