Джон Харвуд - Мой загадочный двойник

При виде чемодана милая девушка смертельно побледнела, а когда я сообщила о своем намерении — разразилась слезами.

— Он поймает вас, мисс, вы же сами знаете.

— Нам нужно будет скрываться всего три недели. Когда мы поженимся, отец не сможет нас тронуть.

— Но что, если мистер Мордаунт не женится на вас, мисс? Вдруг он обесчестит и бросит вас? Что тогда будет — даже подумать страшно!

— Сердце подсказывает мне верить мистеру Мордаунту, Лили. Мужчины благороднее и добрее я в жизни не встречала, и мне никак нельзя здесь оставаться. Я скорее выброшусь из окна, чем позволю мистеру Брэдстоуну хотя бы прикоснуться ко мне.

— Так вы просто откажите ему, мисс. Пусть даже отец посадит вас на хлеб и воду — это все лучше, чем претерпеть бесчестье. А если мистер Мордаунт и вправду вас любит, он подождет до вашего совершеннолетия.

— Он уже обещал ждать, Лили. Но я боюсь оставаться здесь, и я никогда не буду уверена в Феликсе больше, чем сейчас.

— В таком разе езжайте к вашей кузине, мисс. Это далеко от Лондона, и там вы будете в безопасности.

Признаюсь, я испытывала сильнейшее искушение, причем не впервые. Неттлфорд представляется мне подобием земного рая, но — увы! — я не могу к тебе приехать. Отцовский гнев на Клариссу покажется пустяком по сравнению с яростью, которую вызовет мой побег, а я решительно не хочу навлекать неприятности на вас с Годфри. Неттлфорд — одно из первых мест, где он станет меня искать; у нас сердце будет обрываться при каждом стуке в дверь. В Шотландии же нам с Феликсом придется скрываться от преследования всего лишь три недели, а когда опасность минует, мы непременно приедем к вам, и все твои страхи за меня бесследно рассеются.

Продолжаю спустя время. Я получила записку от Феликса, и мы составили план действий. Я незаметно выскользну из дома чуть свет в понедельник, при необходимости — через окно Лили; к тому времени я буду знать, охраняется ли дверь и ночью тоже. Феликс будет ждать меня в кебе; мы поедем прямиком на Кингз-Кросс и сядем на первый же поезд северного направления. Мы с Лили пролили море слез друг о друге, но я не стану разлучать ее с любимым. Мы с ней просмотрели множество объявлений о найме прислуги и нашли для нее место на Тэвисток-сквер; я написала ей превосходную рекомендацию, и она зайдет по адресу, когда понесет это мое письмо в почтовую контору. Если Лили что-нибудь от меня понадобится, она напишет мне в Неттлфорд, — надеюсь, ты не против.

Мне хотелось бы вырваться отсюда поскорее, но завтра отец весь день будет дома; по понедельникам он обычно уходит в девять, а потому не ожидает увидеть меня за завтраком. Дверь своей комнаты я за собой запру и оставлю на ней записку, чтобы меня не беспокоили, поскольку я приняла хлорал после бессонной ночи. Лили подождет до раннего вечера, а потом скажет домоправительнице, что беспокоится за меня. При благоприятном развитии событий мы с Феликсом получим преимущество в полдня: вряд ли слуги станут взламывать дверь до возвращения отца, а когда наконец взломают, он найдет на моем бюро письмо с сообщением, что я сбежала в Париж.

Мне безумно жаль оставлять тебя в такой тревоге, но, если меня поймают (а я стараюсь даже не думать об этом), у меня уже не будет никакой возможности сообщаться с тобой. Феликс клянется, что, если меня все-таки схватят и заточат, он не успокоится, пока не изыщет способа вызволить меня из плена.

Молись за меня. Напишу сразу, как только окажусь в безопасности.

Твоя любящая кузина

Розина

Гришем-Ярд

27 сентября 1882

Последние недели я пребывала в столь подавленном состоянии духа, что никак не могла начать новый дневник. Записывать мне решительно нечего, но попытаться все же надо, пока воля не покинула меня окончательно. Все утро я, по обыкновению, укладывала посылки для дяди, а во второй половине дня, пока он ходил на распродажу, присматривала за лавкой, где так и не появился ни один посетитель. Как медленно тянутся часы! Дни стремительно укорачиваются, и лавка кажется еще более мрачной и унылой, чем всегда.

В жизни не представляла, что книги могут производить столь тягостное впечатление. Я любила нашу маленькую библиотеку в Нитоне, умиротворяющий запах переплетных крышек и теплые цвета корешков с тускло-золотым тиснением, но здесь книги заражают все вокруг сыростью и плесенью. Невзирая на дядины старания проветривать помещения, страницы томов испещрены серовато-синими пятнами, похожими на шляпки поганок; споры плесени летают в воздухе и забивают дыхательные пути. И за все это время я не нашла здесь ни единой книги, которую мне хотелось бы прочитать.