Ингер Фриманссон - Крысоловка

Юлия обошла квартиру, зажгла во всех комнатах свечи.

Теперь здесь всё наше. Всё.

Йеннифер отыскала фотографию отца.

– Посмотри, Юлия, какой он красивый!

Отец на фотографии стоял в длинном своем пальто, надвинув шляпу на лоб. Крутая шляпа, в ней отец походил на кинозвезду. Она не помнила, на кого именно. Отец стоял на краю обрыва. Сзади раскидало ветви голое дерево. Начало весны. Отец улыбался в объектив. Нежная, полная любви улыбка. Интересно, кому он улыбался, кто держал фотоаппарат? Та шлюха, наверное. Неважно, отличное фото, красивое. Поставила фото на столик в гостиной и зажгла три свечи. Серые и белую. Цвета отца.

Прошла в кабинет, села за письменный стол. Здесь висела фотография в рамке, сделанная во время сплава через пороги. Ингрид в шлеме, с перекошенным от ужаса лицом, было не узнать.

– Все ты виновата, – громко сказала она, – ты его убила!

Подняла трубку, позвонила матери.

– Привет, это Юлия. Да… папа умер. Просто хотела сказать тебе. Мы были у него, несколько часов назад. В четырнадцать сорок семь.

Услышала, как тяжело выдохнула мать:

– Юлия!..

– Да. Умер.

К ее удивлению, мать расплакалась.

– Титус умер… нет, не верю.

– Умер.

– Девочки мои дорогие, вы были с ним?

– Да. И Йенни, и я, мы были в палате.

– Ох, какое горе для вас, для нас всех! Я даже не знала, что так все серьезно. Даже не предполагала! Как это случилось?

Рассказать о письме Юлия не смогла.

– Наверное, час его настал. Вышло его время.

Как будто говорила о чужом, о постороннем.

– Где вы сейчас?

– На Тулегатан, привезли его вещи. Зажгли свечи, сидим, вспоминаем, думаем о нем.

– А как там Ингрид?

– Ее здесь нет.

– Нет?

– И в больнице ее не было.

– Как так?

– Вот так. Свалила несколько дней тому назад. Не выдержала. Сбежала за границу.

– Что? Что ты такое говоришь?

– Умотала!

– Но… Ничего не понимаю. Ингрид уехала за границу?

– Да, – резко ответила Юлия.

Мать сглотнула. Зашелестела носовым платком.

– Странно.

– Еще как!

– А Роза? Вы сообщили ей, что Титус… в общем…

– Нет. Но я как раз собиралась связаться с Розой.

– Что вы теперь будете делать, Юла моя? Бедная… Приезжайте ко мне!

– Не знаю.

– Приезжайте! В такие минуты важно быть вместе, рядом.

– Мы с Йенни. Мы вместе. Приятно побыть у отца дома.

– Тогда, может, завтра? Прямо с утра, а? В общем, жду вас на обед, посидим вместе, повспоминаем… Помолчим вместе. Элмер нам сыграет что-нибудь красивое.

– Думаешь, отцу понравилось бы?

– Ох, все давно в прошлом, все прощено и забыто.

– Хорошо. Увидимся завтра.

В комнату вошла Йеннифер. Сняла со стены фотографию, сделанную во время рафтинга, долго рассматривала.

– Полюбуйтесь на блудницу! – Глаза ее сузились. – Вот смотрю на нее, и слезы сразу высыхают.

– И у меня. Папа из-за нее умер.

– Из-за нее.

Йеннифер ушла на кухню, Юлия услышала, как открылась дверца. Услышала, как бьется стекло. Сестра вернулась.

– Вот так избавимся от этой блудницы!

– Я позвоню Розе, – сказала Юлия.

– Давай.

Юлия набрала номер Розы, в ответ гудки. Даже автоответчик не включился. Слушала, как бродит по квартире сестра, как открываются дверцы шкафов.

– Что ты там делаешь? – крикнула она.

Йеннифер была в спальне. Вышвыривала из выдвинутых ящиков комода вещи Ингрид, на полу быстро росла груда. Обувь, белье, брюки, топы, юбки…

– Ну и наряды!

– И что ты с этим всем собираешься делать?

– Очищу квартиру от дерьма. Этому тряпью здесь больше не место. В доме, наверное, есть контейнер для крупного мусора.

– Я проверю.

Юлия вышла из квартиры, вызвала лифт, спустилась на первый этаж. В дверях столкнулась с пожилой парой, тоже выходившей из дома. Явно на прогулку, вечер пятницы. Соседи рассказали, что на той стороне двора есть запирающийся контейнер для крупногабаритного мусора.

– Недавно въехали? – спросил мужчина.

– В каком-то смысле, – ответила Юлия.

Он недоуменно смотрел на нее. Утруждать себя объяснениями она не стала.

Мусор они спускали в несколько ходок. Вынесли все, что напоминало об Ингрид. Под конец сорвали с водяного матраса белье, выбросили даже его.

Юлия порылась в бельевом шкафу, заправила кровать свежим. Йеннифер сбегала в ресторан и купила суши, сестры сидели за столом в гостиной и смотрели на фотографию отца. Распили найденную в одном из кухонных шкафов бутылку вина.

Вместе легли на кровать. Лежали как в детстве, когда дожидались отца, – в обнимку. Погладили друг друга по спине – каждая ровно по двадцать раз. Как тогда. Это их успокаивало, помогало забыть о страшных звуках.