Оливер Пётч - Дочь палача и черный монах

– Принеси мне горячей воды, – крикнула Магдалена через плечо.

Обеспокоенная красильщица убежала и вернулась с дымящейся кружкой. Магдалена вынула из кармана кожаный мешочек и насыпала в кружку серого порошка.

– Три дня утром и вечером давай ей отсюда по глотку, – сказала она. – А сейчас сразу три глотка. Здесь арника, зверобой и другие травы, ты их все равно не знаешь. Это поможет ей уснуть и смягчит кашель. – Она развела руками. – Большего я сделать не могу.

Красильщица со страхом взглянула на Магдалену и вцепилась пальцами в кружку.

– Она выздоровеет? Она все, что у меня осталось. Мужу, Йозефу, прошлым летом дым от красок все внутренности изъел. Он под конец кровью сплевывал, как вот сейчас Лизбет.

– Других детей у тебя нет? – сочувственно спросила Магдалена.

– Всех, всех у меня оспа отняла. Вот, Лизбет только и осталась…

Глаза женщины наполнились слезами. Она сжала губы и неподвижно уставилась вдаль. Девочке, похоже, удалось уснуть, но при каждом вдохе из худой груди вырывался хрип.

Подавшись внезапному порыву, Магдалена потянулась к шее и сняла цепочку, на которой через равные промежутки висели привязанные амулеты. Оправленный в олово волчий клык, кровавик, серебряная стрела святого Себастьяна, лапка крота, кусок хрусталя, крошечный освященный мешочек… Это была так называемая цепочка оберегов, призванная защищать от несчастий и зол. Магдалена сорвала с нее волчий клык, склонилась над девочкой и вложила зуб в ее слабую руку. Не просыпаясь, девочка сжала ладошку в кулак.

– Что это? – опасливо спросила мать.

– Он будет ее оберегать, – успокоила Магдалена женщину. – Отец наложил на него сильные защитные заклятия.

Пусть это и не было правдой, Магдалена знала, что зачастую вера, надежда и любовь оказывались действеннее самых лучших лекарств. Эту цепочку она, будучи совсем еще ребенком, получила в подарок от отца. Каждый раз, когда ей становилось страшно или если она чувствовала угрозу, Магдалена всегда касалась этой цепочки. Амулеты придавали ей сил, а теперь часть этой силы должна была перейти к маленькой девочке.

– Я за всю жизнь не расплачусь, – заметила женщина. – Я бедная красильщица…

Магдалена отмахнулась.

– Отец застрелил волка в прошлом году. У нас дома зубов этих еще на весь город хватит. – Она заговорщицки подмигнула. – Важно, что на них наложены заклятия. Ты ведь меня не выдашь, да?

Женщина лишь помотала головой, не зная, чем отблагодарить дочь палача за подарок. Потом она кое-что вспомнила, и лицо ее просияло.

– Денег у меня нет, – сказала она. – Но, быть может, я смогу помочь тебе. Твой отец ведь ходил в Альтенштадт по поводу мертвого пастора.

Магдалена насторожилась.

– Откуда ты знаешь?

Женщина пожала плечами.

– Люди всякое болтают. И поговаривают, что его отравили. Так вот, слушай… – Она осторожно огляделась и понизила голос: – Я несколько дней назад ходила к Коппмейеру, относила выкрашенное полотно для мессы. Подхожу к дому, а там с пастором какой-то человек разговаривает. Это монах был, в черной рясе. Но под ней белое тонкое сукно, не те ужасные лохмотья, что у нас носят.

– А потом? – спросила Магдалена.

– Монах что-то тихо говорил Коппмейеру. А пастор уж точно испугался, по нему видно было. Глаза у него так и повылазили. Потом монах еще что-то ему прошептал и вышел к лошади. Я только и успела что за доски спрятаться.

– А как он выглядел? – допытывалась Магдалена.

– Много я и не разглядела из-за капюшона и рясы… – Она запнулась. – Но было кое-что странное…

– Что? Говори же!

– Когда монах на лошадь влезал, он наклонился, и тогда под рясой я увидела золотую цепь. А на ней висел крест, большой, красивый. Но выглядел крест не так, как у нас в церквях.

Магдалена почувствовала, как от волнения сдавило горло.

– Как… и как же он выглядел?

– Ну, у него вместо одной поперечины было две. И верхняя короче нижней. И крест весь из золота. Я таких еще никогда не видела.

Магдалена задумалась на мгновение. Она тоже не могла припомнить, чтобы ей попадались такие кресты.

– Что было потом? – спросила она наконец.

Красильщица пожала плечами.

– Потом я отдала Коппмейеру полотна. Он так и не пришел в себя, вручил мне на два пфеннига больше и отправил домой. Я толстяка пастора таким испуганным еще никогда не видела. Он ведь силен был, как медведь!

Магдалена кивнула.

– Ты мне очень помогла. Благодарю. – Задумчиво направилась к двери и сказала с порога: – Не забывай давать дочке лекарство. Если через три дня не станет лучше, приходи к нам домой, – она усмехнулась. – Если не побоишься. Мой отец убивает лишь тех, кто этого заслужил.