Оливер Пётч - Дочь палача и черный монах

Куизль выбрался из-под рамы и бросил последний, едва ли не сочувственный взгляд на доминиканца.

– И чего вы вечно болтаете, – проворчал он, вытирая о сюртук грубые, покрытые копотью руки. – Собрался убивать, так убивай молча.

Только теперь он заметил ад вокруг себя. Языки пламени между тем добрались до стульев в центре зрительного зала. Даже кулисы под ногами Куизля уже охватило пламя. С галереи на пол с треском начали падать первые балки.

Люк в полу сцены из-за густого дыма было уже не разглядеть. Палач закашлял и двинулся по лестнице к выходу, чтобы выбраться наружу. Он оглянулся в последний раз и покачал головой. Если из подвала нет других выходов, то все, кто в нем находился, обречены на смерть. В любом случае спускаться туда было бы безумием.

Он уже дошел до середины зрительного зала, как за его спиной вдруг заскрипел подъемник.

Дым под потолком крипты стал тем временем настолько густым, что в нем утопала треть подвала, и веревки подъемников терялись теперь в сером небытии. Симон лихорадочно соображал. Туннель, по которому они пришли сюда, вероятно, уже полон дыма. Значит, единственный выход отсюда вел через люк. Лекарь бросился к опущенной платформе и стал озираться в поисках механизма, который приводил его в движение.

– Где-то должен быть подъемник! – крикнул он Магдалене с Бенедиктой. – Рычаг или что-нибудь такое! Помогите найти!

Краем глаза Симон заметил, что Боненмайр все так же стоял в проломе с крестом в обнимку. Настоятель уставился на языки пламени, которые прогрызались сквозь пол сцены. Дрожащий свет отражался в стеклах съехавших набок очков. Театр грозил в любую минуту рухнуть в подвал. Шепот настоятеля перерос в громкие причитания.

– Первый ангел вострубил, – завывал Боненмайр, – и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю…

– Где чертов подъемник? – прорычал Симон в ухо брату Лотару, который, оцепенев от ужаса, уставился на дымное облако под потолком. – Хочешь выбраться живым, тогда открой свою пасть!

Брат Лотар бездумно указал на неприметный рычаг с лебедкой, установленной справа от полки с костюмами. Без лишних расспросов Симон бросился к нему и принялся вращать рукоятку.

– Быстрее! – крикнул он спутницам. – Вставайте на платформу! Я подниму вас наверх, потом спустите платформу обратно. Давайте уже!

Магдалена и Бенедикта помедлили мгновение, а потом бросились на платформу. Симон продолжал вращать рукоятку, весь механизм наконец заскрипел и пришел в движение. В последнюю секунду девушки вскочили на площадку.

– Симон, осторожно, сзади! – крикнула вдруг Магдалена.

Глухой удар пришелся лекарю по затылку. Еще в падении Симон увидел возле себя настоятеля с занесенным крестом.

– Вы разожгли этот огонь, не так ли? – прошептал Боненмайр. – Вам захотелось, чтобы крест сгорел? Но у вас ничего не выйдет. Кто ты, Симон Фронвизер? Лютеранин? Или кальвинист? Как ты связался с этими отродьями тамплиеров?

– Опомнитесь, ваше преподобие! – прохрипел Симон. – С какой стати нам разжигать огонь? Мы же сами сгорим, если не поторопимся. Нужно всем вместе…

Крест обрушился на него во второй раз. Юноша успел выставить перед собой руки, и все же удар оказался столь мощным, что у лекаря на мгновение потемнело в глазах.

Прогремел выстрел, и Симон пришел в чувство. Вероятно, Бенедикта все-таки успела зарядить пистолет. Настоятель навис над лекарем и занес крест для третьего, теперь уже смертельного удара. Но вдруг он схватился за бок, где по белой тунике начало расползаться красное пятно. Боненмайр чуть ли не с изумлением разглядывал свежую кровь на своей ладони.

– В том же самом месте копье римского солдата пронзило Иисуса, – пробормотал Боненмайр и поднял восторженный взгляд к потолку. – Теперь не остается сомнений. Сам Господь избрал меня!

Симон попытался подняться, но ноги его не слушались. Он распластался на полу и вынужден был смотреть, как настоятель, невзирая на рану в животе, бросился на девушек, размахивая крестом, как дубиной.

– Проклятые еретики! – кричал Боненмайр. – Крест вернется в лоно церкви! Господь ниспослал мне его, чтобы освятить это место! И вы мне не помешаете!

Настоятель замахнулся в очередной раз, Бенедикта пригнулась и поставила ему подножку. Боненмайр споткнулся, очки его слетели на пол, он привалился к противоположной стене и сумел удержать равновесие. Устало оперся на крест. С туники стекала кровь, но настоятеля это, похоже, не особенно ослабило.