Андерс де ла Мотт - Обман [Bubble]

Вдруг мимо медленно проехал белый минивэн с тонированными стеклами и на несколько секунд заслонил обзор, после чего остановился немного поодаль.

Демонстранты подошли к красным канатам. Они выглядели жутковато в своих белых комбинезонах и масках. Никто из них не произносил ни слова; единственные звуки шли от фотографов и телевизионщиков, ссорившихся из-за места.

Один из ребят в костюмах продолжил говорить в микрофон на запястье. Было похоже, что он этой ситуацией не очень доволен. Тут со стороны Шеппсхольмена медленно подкатил полицейский автомобиль, второй парень в костюме сделал прыжок на тротуар и махнул ему рукой.

Эйч Пи протиснулся между припаркованными микроавтобусами. Короткая прогулка сюда от сквера Кунгстрэгорден отняла у него последние силы, и он был вынужден прислониться к одному из них, чтобы отдышаться.

Белый минивэн стоял с включенным двигателем справа в нескольких метрах от Эйч Пи. Его обдало противным запахом теплой брусчатки и дизельного выхлопа, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Пришли еще любопытные, теперь у входа в отель толклись минимум пятьдесят-шестьдесят человек. Полицейские припарковали свой фургон и вышли на тротуар.

Они стояли и разговаривали с ребятами в костюмах, и Эйч Пи воспользовался шансом, чтобы перейти улицу.

Телефон «Нокиа» лежал у него в нагрудном кармане, и где-то с минуту Эйч Пи занимался его включением.

Сердце в груди тяжело стучало, но с тошнотой он справлялся.

– Доброе утро, мисс Нурмен!

– Доброе утро, мистер Блэк! – ответила она, встретившись с ним взглядом.

Никаких следов вчерашнего недовольства. Отлично!

– Тут образовалась довольно большая демонстрация, – сказала Ребекка, – человек сорок-пятьдесят, и, похоже, их число растет. Я предлагаю выйти через запасной выход…

Она покосилась на Томаса.

– А какова ситуация сейчас? – кратко уточнил тот.

– Все спокойно, но немного нервно. У нас двое людей на тротуаре, и там же двое полицейских.

– Пресса? – на этот раз поинтересовался Блэк.

– Примерно как вчера, может быть, немного больше. Несколько фотографов и минимум одна телевизионная группа.

Блэк с Томасом обменялись взглядами.

Правое предплечье чуть пониже локтя слегка дернулось, из-за чего растопырились пальцы на руке.

Черт, только не сейчас!

– Нам бы не хотелось выглядеть типами, выскальзывающими через заднюю дверь, Ребекка, – сказал Томас. – И прежде всего потому, что здесь пресса. Могут истолковать это так, как будто нам есть что скрывать. Открытость – важная составляющая бренда «PayTag»…

Она кивнула и одновременно аккуратно стала сжимать и разжимать кулак правой руки у себя за спиной, пытаясь остановить тремор.

– Понимаю…

Во внутреннем кармане пиджака начал вибрировать телефон, но Ребекка проигнорировала вызов.

– Чельгрен, мы спускаемся, – произнесла она в микрофон на запястье.

– Это я, – сказал он, когда включился ее мобильный автоответчик, и тут же растерялся, не зная, что говорить дальше. – Я… ну, в общем…

Вдруг ребята в костюмах засуетились. Один открыл дверь стоящего впереди автомобиля, второй прошел несколько шагов вперед к канату и толпе. Оба полицейских в форме похлопывали пальцами по своим ремням в неуверенности, что им следует предпринять. И, как по сигналу, демонстранты вдруг начали скандировать:

Don’t be evil!

Don’t be evil! [65]

Закончив вызов, Эйч Пи засунул свободную руку в карман куртки. Пальцы нащупали рукоятку револьвера. Где-то у него за спиной хлопнула тяжелая дверь автомобиля. От этого звука он вздрогнул.

В лифте играла тихая музыка. «The winner takes it all» [66], исполненная на свирели. Очевидно, что по неписаным правилам в лифтах шведских гостиниц должна звучать именно «АББА». Ребекка острожно расстегнула пиджак и правой рукой нащупала пистолет и закрепленную на ремне раздвижную дубинку. Вообще-то надо было надеть бронежилет. Но она, нарушив все принципы, решила этого не делать, и прежде всего потому, что не хотела предстать перед Блэком вспотевшей и распаренной.

Ошибка, причем крупная, поняла она сейчас. Вот черт, нужно сконцентрироваться, привести голову в порядок… Во рту сухо, сердце бьется быстрее обычного. Правая рука так дико трясется, что ей пришлось сунуть ее в карман брюк. Ребекке приходилось до этого выполнять и гораздо более рискованные задачи, чем эта, и, по идее, нервничать теперь она не должна.