Софи Ханна: Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

Пуаро сидел, держа спину необычайно прямо.

– Три убийства в одном отеле, и каждое в отдельном номере? – спросил он.

– Да, и все совершены сегодня вечером, за небольшой промежуток времени.

– Сегодня? И вы уже здесь? Почему вы не в отеле? Убийца, его уже задержали?

– Если бы… Боюсь, что нет. Но я… – Я сделал паузу и прокашлялся. Излагать факты одно дело, но совершенно другое – признаваться Пуаро в том, как сильно повлияло на меня увиденное в отеле, как и в том, что я провел там лишь несколько минут, после чего просто сбежал, повинуясь внутреннему побуждению.

«Как они все трое лежали на спинах, торжественно и сурово, руки по швам, ладонями к полу, прямые ноги вместе»…

«Обряжать покойника». Эта фраза прочно засела у меня в голове вместе с воспоминанием об одной темной комнате, куда меня заставляли входить очень давно, еще совсем маленьким, и куда я твердо отказывался входить с тех пор и до сегодняшнего дня. И намеревался отказываться дальше, до конца моей жизни.

«Безжизненные руки, ладонями вниз».

«Возьми его за руку, Эдвард».

– Не беспокойтесь, там сейчас все кишит полицией, – сказал я поспешно и громко, чтобы отогнать навязчивое видение. – Завтра утром вернусь, ничего там без меня не случится. – Видя, что мой ответ его не удовлетворил, я добавил: – Честно говоря, мне просто необходимо было проветриться. Никогда в жизни не видал ничего страннее этих трех убийств.

– Что же в них странного?

– У каждой жертвы – и у женщин, и у мужчины – во рту кое-что было, один и тот же предмет.

– Non. – Пуаро погрозил мне пальцем. – Это невозможно, mon ami. Один и тот же предмет никак не может находиться в трех разных ртах одновременно.

– Три разных предмета, все идентичные, – уточнил я. – Три запонки; судя по виду, из литого золота. С монограммой. На всех трех одни и те же инициалы: Пи Ай Джей. Пуаро? С вами все в порядке? У вас такой вид…

– Mon Dieu! [13]– Бельгиец поднялся на ноги и заходил по комнате. – Вы не понимаете, что это значит, mon ami. Да вы и не можете понять, ведь вы еще не слышали историю моей встречи с мадемуазель Дженни. Я должен вкратце рассказать вам, что случилось, тогда вы увидите.

Представление Пуаро о том, что значит рассказывать вкратце, отличается от такового у большинства людей. Для него все детали важны одинаково, будь то пожар, в котором гибнет триста человек, или ямочка на щечке ребенка. Ничто на свете не способно заставить его перейти сразу к сути, поэтому я поудобнее устроился в кресле и предоставил ему рассказывать по-своему. К тому времени, когда он изложил все, у меня было полное впечатление, будто я сам побывал там, – должен сказать, что не все события моей жизни, в которых я лично принимал участие, были мне ясны и понятны так же, как та сцена в изложении Пуаро.

– Какое экстраординарное происшествие, – сказал я. – Да еще и в один вечер с убийствами в «Блоксхэме». Настоящее совпадение.

Пуаро вздохнул.

– Я не думаю, что это совпадение, друг мой. Необходимо признать, что совпадения время от времени происходят, но здесь налицо явная связь.

– Связь между убийством и страхом убийства, вы это хотите сказать?

– Non. То есть такая связь, конечно, тоже есть, но я сейчас говорю о другом. – Пуаро прекратил свои хождения по гостиной и повернулся ко мне. – Вы говорили, что в вашем убийстве у каждой жертвы во рту была обнаружена запонка с монограммой Пи Ай Джей?

– Верно.

– Мадемуазель Дженни, она мне ясно сказала: «Но обещайте мне вот что: если меня найдут мертвой, попросите вашего друга-полицейского не искать моего убийцу. О, пожалуйста, пусть никто не раскрывает их ртов! Это преступление должно остаться нераскрытым. Обещайте, что передадите это вашему другу-полицейскому». Что, по-вашему, она имела в виду, говоря: «О, пожалуйста, пусть никто не раскрывает их ртов»?

Шутил он, что ли? Да нет, кажется.

– Ну, – ответил я, – это же понятно. Она боялась, как бы ее саму не убили, но не хотела, чтобы ее убийца был наказан, и надеялась, что никто не скажет ничего такого, что наведет полицию на его след. Она верит, что сама заслуживает наказания.

– То есть вы придерживаетесь того толкования, которое кажется очевидным на первый взгляд, – сказал Пуаро. Судя по его тону, мой ответ его разочаровал. – Однако спросите себя, нет ли другого, может быть, не столь явного значения у этих слов: «О, пожалуйста, пусть никто не раскрывает их ртов»? Вспомните о ваших трех золотых запонках.

– Никакие они не мои, – выразительно ответил я, в глубине души сильно жалея о том, что не могу отпихнуть от себя все это дело куда-нибудь подальше. – Ладно, я понял, к чему вы ведете, но…