Хизер Гуденкауф - То, что скрыто

– Нет, она хотела только поговорить. – Гас достает ватрушку из пакета и откусывает кусочек.

Чарм понимает, что он ест только ради нее: не хочет, чтобы она звонила врачу и жаловалась, что он морит себя голодом. Теперь он всегда съедает лишь по нескольку кусочков.

– Ей, наверное, деньги нужны? – спрашивает Чарм, заранее зная ответ. Мать в своем репертуаре! Годами не объявляется, не шлет даже поздравительных открыток. И вдруг – раз! Звонит бывшему мужу как ни в чем не бывало. Разумеется, Риэнн хватает ума не звонить дочери.

– Нет, нет. – Гас словно оправдывается. – Она просто так, интересовалась, как мы живем.

– А про меня спрашивала? – недоверчиво осведомляется Чарм.

– Да. – Дрожащей рукой Гас медленно подносит ватрушку к губам. Лицо у него бледное. Видимо, утром он брился, но плохо – Чарм видит остатки щетины на шее. – Спрашивала, как у тебя дела, как учеба, какие новости.

– И что ты ей сказал? – почти со страхом спрашивает Чарм. Ей не нравится, когда мать интересуется подробностями ее жизни. Чем меньше она знает, тем лучше.

– Почти ничего, – жалким голосом отвечает Гас, и Чарм понимает: он до сих пор любит ее мать. Да и как ее не любить! Вот только сама Риэнн недостойна любви… Чарм искренне убеждена в том, что мать стоило бы прихлопнуть, как надоедливого комара. После их развода прошло много лет, но Гас все еще на что-то надеется. Он еще не переболел Риэнн, не изжил ее. – Я сказал, что у тебя все хорошо, что весной ты заканчиваешь колледж. Что ты славная девочка. – Лицо Гаса мрачнеет, как будто на него набегает тучка. – Конечно, она спрашивала, нет ли вестей от твоего брата. Я сказал, что несколько лет ничего не знаю о сукином сыне – да и знать не желаю!

– Представляю, как она обрадовалась! – улыбается Чарм. Брат всегда был любимцем матери. Его отец был единственным мужчиной, которого мать по-настоящему любила, но он, единственный из всех, сам ушел от Риэнн, оказавшись самым умным из всех.

Гас кладет ватрушку на стол и смотрит на Чарм. В его усталых голубых глазах отражается боль.

– Она сказала, что он звонил и оставил на ее автоответчике странное сообщение.

– Вот как, – с деланым равнодушием произносит Чарм. – Что за сообщение?

– Она не сказала. Она хочет встретиться с тобой и поговорить. Просит тебя перезвонить ей, – хрипло продолжает Гас.

– У тебя усталый вид, – говорит Чарм. – Может, приляжешь?

Гас не спорит, что говорит само за себя. Он медленно отодвигает стул от стола и неуверенно поднимается на ноги.

– Не забудь, вечером обещала зайти Джейн! – напоминает она.

Джейн, приходящая медсестра, которая обслуживает больных на дому, заезжает к ним почти каждый вечер. Чарм договорилась, что Джейн будет приезжать к ним, после того как Гас начал кашлять кровью и все больше пугался. Джейн измеряет ему давление, слушает легкие и попутно проверяет, хорошо ли Чарм за ним ухаживает. Гас всю жизнь был галантным кавалером; даже сейчас, вспомнив о приходе Джейн, он слегка оживает. Заправляет рубашку в брюки, причесывается. Из-за болезни кожа у него приобрела желтоватый оттенок, когда-то сильные руки превратились в прутики, но Гас по-прежнему прирожденный дамский угодник.

– Ах, Джейн! – Гас улыбается. – Моя любимая медсестра!

– Так-так! – восклицает Чарм в притворном негодовании. – Я думала, что твоя любимая медсестра – это я!

– Ты моя любимая будущая медсестра, – оправдывается Гас. – А Джейн – моя любимая дипломированная медсестра!

– Тогда ладно, – отвечает Чарм, идя следом за Гасом – вдруг отчим упадет. Она ходит за ним, как мамаша за беспокойным малышом. – Я только хотела все прояснить до конца. – Она помогает Гасу лечь, ставит на прикроватную тумбочку стакан с водой, проверяет, работает ли кислородный баллон.

– Чарм! – говорит Гас, укрывшись одеялом до подбородка. – Сегодня я поговорил еще кое с кем. – По тому, какой у него серьезный голос, она сразу понимает, что разговор был важным. – Я позвонил в хоспис…

– Гас, – перебивает она, – не надо… – Глаза у нее наполняются слезами. Она еще не готова к такому разговору.

– Я позвонил в хоспис, – решительно повторяет Гас. – Когда время придет, я хочу быть здесь, у нас дома, а не в больнице. Понимаешь?

– Сейчас еще рано… – начинает Чарм, но Гас ее останавливает:

– Чарм, малышка. Если хочешь стать медсестрой, придется научиться выслушивать больных до конца!

– Но ты не мой больной. – Чарм глотает слезы и опускает жалюзи, чтобы комнату не заливало полуденное солнце.