Ларс Кеплер - Песочный человек

– Не думай об этом.

– Тогда перестану прямо сейчас, – улыбнулась Сага.

– Хорошо.

Сага стала потопывать ногами и вдруг чихнула, уткнув нос в сгиб локтя. Голубые глаза все еще были как стекло, словно какая-то ее часть сделала шаг назад и наблюдала происходящее со стороны.

Мимо плыли темные дома.

Сага сложила ключи, записную книжку и прочие мелочи в специальный пакет с эмблемой пенитенциарного ведомства.

Уже перед следственной тюрьмой Крунуберг Поллок протянул Саге оптоволоконный микрофон в силиконовой капсуле и маленькую упаковку масла.

– Жирное замедляет опорожнение желудка, – пояснил он. – Но я все же думаю, что тебе не придется ждать дольше четырех часов.

Сага развернула упаковку, проглотила масло и посмотрела на микрофон в мягкой капсуле. Похож на насекомое в янтаре. Сага взяла себя в руки, сунула капсулу в рот, запрокинула голову и глотнула. В пищеводе кольнуло, и Сагу прошиб пот, когда микрофон медленно скользнул вниз.

Утром все еще было темно, как ночью. В женском отделении тюрьмы Крунуберг горели все лампы.

Сага сделала два шага вперед и остановилась, когда ей велели остановиться. Она хотела замкнуться в себе, сделать себя непроницаемой для окружающего мира и ни на кого не смотрела.

Что-то потрескивало в батарее.

Натан Поллок положил пакет с вещами Саги на стойку, получил квитанцию и ушел.

Отныне Саге придется справляться самой со всем, что бы с ней ни случилось.

Автоматическая дверь долго жужжала, а потом внезапно замолкла.

Никто не смотрел на Сагу, но она заметила, что тюремные служащие посерьезнели, поняв, что она – преступник самого высокого уровня опасности, какой только существует.

Пока за ней не придет автобус, ее следует держать в строгой изоляции.

Сага стояла неподвижно, не отрывая глаз от желтого линолеума и не отвечая на вопросы.

Перед тем как проводить ее по коридору в кабинет, где проводился личный обыск, ее осмотрели.

Две атлетически сложенные женщины обсуждали новый телесериал, вводя Сагу в дверь без окошка. Помещение, где обыскивали вновь прибывших, походило на комнату для медосмотра, с узкой койкой, затянутой хрустящей бумагой, и запертым шкафом у стены.

– Раздевайся догола, – равнодушно сказала одна из женщин, натягивая латексные перчатки.

Сага сделала, как велели, побросав свои вещи в кучу на полу, и встала голая под холодным дневным светом, свесив руки вдоль тела.

Светлое тело было по-девичьи хрупким, совершенным и мускулистым.

Тюремная служащая в перчатках замолчала на середине фразы, уставившись на Сагу.

– Ладно, – вздохнула одна из тюремщиц, помолчав. – Приступим.

Они осторожно посветили фонариком Саге в рот, ноздри и уши. Каждую мелочь отметили в протоколе, после чего попросили лечь на койку.

– Ложись на бок, и колено, которое будет сверху, подтяни как можно выше, – сказала женщина в перчатках.

Сага не торопясь послушалась. Женщина встала у нее за спиной, между стеной и койкой. Сага почувствовала, как покрывается гусиной кожей.

Сага отвернулась, и сухая бумага, которой была покрыта койка, зашуршала у нее под щекой. Сага крепко зажмурилась, когда из флакона выдавилась смазка.

– Сейчас будет немножко холодно, – предупредила женщина, засовывая два пальца как можно глубже Саге во влагалище.

Было небольно, но очень противно. Сага старалась дышать медленно, но не удержалась и вздохнула, когда женщина надавила пальцем в прямой кишке.

Через минуту осмотр закончился. Женщина быстро стащила с себя перчатки и выбросила.

Она дала Саге бумажку – вытереться – и объяснила, что в тюрьме ей выдадут новую одежду.

Сагу, одетую в зеленую мешковатую робу и белые кроссовки, проводили в камеру, в отделение 8:4.

Перед тем как запереть дверь, ее любезно спросили, не хочет ли она бутерброд с сыром и чашку кофе.

Сага помотала головой.

Когда женщины скрылись, Сага замерла в своей камере.

Трудно было понять, сколько времени, но, пока не стало поздно, она подставила ладони под воду, попила и сунула пальцы в глотку. Закашлялась, желудок свело. После нескольких тяжких болезненных спазмов капсула с микрофоном вылезла из нее.

Из-за рвоты на глазах выступили слезы. Сага промыла капсулу, ополоснула лицо.

Она легла на койку и стала ждать, спрятав микрофон в руке.

В коридоре тишина.

Сага лежала неподвижно, ощущая запашок из туалета и сливного отверстия в полу, глядя в потолок и читая надписи, которые год за годом процарапывали на стенах арестантки.