Ларс Кеплер - Песочный человек

Разумеется, сообщник знает, что Микаэль сбежал и может выдать его, думал Йона. Вероятно, он уже пытается замести следы и сменить укрытие, но если Микаэль приведет полицейских к месту своего заключения, эксперты сумеют найти зацепки, и охота начнется.

Они были еще далеки от этого, но сердце у Йоны в груди уже билось быстрее.

Мысли так стремительно сменяли друг друга, что комиссару пришлось съехать на обочину моста Васабрун и остановить машину. Какой-то водитель раздраженно засигналил.

Йона вылез из машины, поднялся на тротуар и втянул холодный воздух глубоко в легкие.

Ужалила мигрень. Комиссар пошатнулся и оперся на перила. На мгновение зажмурился, подождал, ощутил, как боль становится глуше, и снова открыл глаза.

Белые снежинки, миллион за миллионом, падали с неба и бесследно исчезали в черной воде, словно их и не было.

Это пока были всего лишь мысли, но комиссар знал, о чем они. Даже тело отяжелело от осознания.

Если ему удастся схватить сообщника Вальтера, ничто больше не будет угрожать Сумме и Люми.

В бане было слишком жарко, чтобы говорить. Золотистый свет лежал на голых телах и светлом сандаловом дереве. Воздух разогрелся до девяноста семи градусов и обжигал легкие. Капли пота срывались с носа Рейдара и падали на поросшую седыми волосами грудь.

Японская журналистка по имени Мицуо сидела на лавке рядом с Вероникой. Тела у обеих покраснели и блестели. Пот стекал между грудей, по животу и на волосы лобка.

Мицуо серьезно смотрела на Рейдара. Она явилась из Токио, чтобы взять у него интервью. Рейдар приветливо ответил, что не дает интервью, но что от всей души просит ее присоединиться к вечернему мероприятию. Вероятно, она надеялась выудить у него несколько слов о том, возможно ли создание манги по романам серии “Санктум”. У Рейдара она жила уже четыре дня.

Вероника вздохнула и ненадолго закрыла глаза.

Собираясь в баню с Вероникой и Рейдаром, Мицуо не сняла золотую цепочку, и Рейдар заметил, что цепочка обжигает ей кожу. Мари посидела минут пять, потом ушла в душ, а теперь и японка покинула баню.

Вероника наклонилась и оперлась локтями о колени, дыша полуоткрытым ртом. С сосков капал пот.

Рейдар чувствовал к ней что-то вроде хрупкой нежности. Но он не знал, как объяснить ту пустыню, которую он носил в себе. Все, что он делал, во что бросался, – просто случайные, на ощупь поиски того, что поможет ему пережить следующую минуту.

– Мари ужасно красивая, – сказала Вероника.

– Да.

– Большая грудь.

– Прекрати, – буркнул Рейдар.

Вероника посмотрела на него, и ее лицо посерьезнело.

– Почему я не могу просто развестись…

– Тогда между нами все кончено, – перебил Рейдар.

Глаза Вероники наполнились слезами, она хотела что-то сказать, но тут вернулась Мари и, фыркнув, уселась рядом с Рейдаром.

– Господи, как жарко, – выдохнула она. – Как вы тут сидите?

Вероника плеснула из ковшика на камни. Сильно зашипело, горячий пар клубами поднялся вверх и на несколько секунд окутал их. Потом стоячий воздух снова наполнился сухим жаром.

Рейдар качнулся вперед, оперся на колени. Волосы у него на голове так нагрелись, что руку почти обожгло, когда он запустил в них пальцы.

– Так нельзя, – выдохнул он наконец и сполз с лавки.

Обе женщины последовали за ним, прямо в мягкий снегопад. В ранних сумерках снег переливался светло-синим.

Тяжелые снежинки, кружась, опускались на землю, а трое голых людей возились в сугробах свежевыпавшего снега.

Давид, Вилле и Берселиус обедали с прочими членами правления стипендиального фонда “Санктум”, и застольные песни слышлись даже здесь, на заднем дворе усадьбы.

Рейдар обернулся, посмотрел на Веронику и Мари. От раскрасневшихся тел поднимался пар, их вуалью окутывал туман, вокруг которого падал снег. Рейдар хотел было что-то сказать, но тут Вероника нагнулась и швырнула в него снежок. Рейдар, смеясь, отступил, споткнулся, упал на спину и провалился в рыхлый снег.

Он лежал на спине, слушал, как женщины смеются.

Снег ощущался как освобождение. Тело еще горело после бани. Рейдар смотрел прямо в небо, снег завораживающе падал прямо из середины творения. Кружащееся вечно белое.

Воспоминание застало Рейдара врасплох. Как он снимает с детей комбинезоны. Вспомнил их холодные щеки, мокрые от пота волосы. Запах сушилки и мокрых ботинок.

Тоска по детям была так сильна, что ощущалась физически.

Рейдару захотелось остаться одному – лежать в снегу, лежать и потерять сознание. Умереть в объятиях воспоминаний о Фелисии и Микаэле. О том, как когда-то у него были сын и дочь.