Либба Брэй - Пророки

– Ни за что не догадаетесь, что я могу делать, – с хитрым видом объявила Эви, когда они допели куплет «Если ты знаешь Сьюзи». – Дам небольшую подсказку: это как фокус, но намного лучше.

Ронни прекратил играть, его пальцы замерли на струнах укулеле. Эви заполучила всеобщее внимание, и ей это ужасно нравилось.

– Я могу узнать ваши секреты с помощью любой старой вещи. Пу-пу… пиду.

Тета забрала у нее бокал и осторожно понюхала.

– Это правда! Вот. – Не обращая внимания на протесты, она сняла сережку с одной из девушек, стоявших по соседству. Для большего драматизма Эви прижала сережку ко лбу. На мгновение ей стало жутко – что, если она услышит то самое посвистывание, преследовавшее ее с момента, как она взялась за пряжку Руты Бадовски? Но затем Эви подумала, что усилием воли может вытеснить неприятные воспоминания из головы, и полностью сосредоточилась на сережке. Вскоре та поддалась. – Твое настоящее имя – Берта. Ты поменяла его на Билли, когда переехала сюда из… Делавэра?

Девушка раскрыла рот от изумления и радостно захлопала в ладоши:

– Разве это не круто! А расскажи что-нибудь про Ронни?

Эви переходила от гостя к гостю, трогая вещицу за вещицей, и с каждым разом у нее получалось все четче и увереннее.

– Ты родилась первого июня, и твою лучшую подругу зовут Мэй. На ужин вы ходили в «Сардис» и ели говяжью отбивную. У тебя есть длиннохвостый попугай по имени Глэдис.

– Просто сногсшибательно. Ты должна выступать на публике, детка! – восхитился Ронни.

– А я и буду выступать. – За Эви уже говорил выпитый джин. – Я превращу гостиную своего дома в салон, и каждый вечер ко мне будут приходить люди, а я буду угадывать, что они ели. Мое имя будет во всех колонках. Я стану сандвич-гуру.

Все засмеялись, и этот одобрительный смех окутал Эви, как мягкое теплое одеяло. Нью-Йорк был лучшим городом на земле, а она оказалась в самом его сердце. В течение часа она прочла не менее дюжины вещей, и ее уже начинало мутить. Было очень поздно или очень рано – в зависимости от того, как судить. Какой-то щеголь снял свой полосатый галстук и повязал вокруг ее головы модным бантом. Мэйбел отключилась на софе. Хозяйка пристроила большой поднос сандвичей прямо у нее на животе, и каждый проходящий мимо подхватывал себе по кусочку. Прямо на ковре у ног Мэйбел в бесконечном страстном поцелуе слилась любовная парочка.

Генри сел рядом с Эви.

– Золотце, признайся: это же какой-то специальный номер для вечеринки. Ты работала ассистенткой фокусника?

– Угу. – Эви хитро ухмыльнулась.

– Но как же тебе это удается? – начал расспрашивать он. – Ты всегда могла вот так… – И тут он положил ладонь ей на лоб и сделал вид, что читает ее мысли. Она была достаточно пьяна, чтобы рассказать ему правду, но слабый голосок здравого смысла уговаривал ее не делать этого. Вечер складывался идеально, и ей не хотелось испортить его так же, как последнюю вечеринку в Зените.

– У леди свои секреты, – уклончиво ответила она.

Казалось, Генри хочет спросить ее еще о чем-то – Эви буквально чувствовала это кожей. Но он лишь хитро ухмыльнулся:

– Конечно, ты права.

– А ты не хочешь, чтобы я открыла какой-нибудь из твоих секретов, Генри?

– Нет, спасибо, милая. Я люблю жить в неизвестности. Кроме того, возможно, если мои секреты перестанут быть таковыми, я потеряю все свое обаяние. – Он эффектно поднял бровь и поджал губы, как Джон Бэрримор в «Дон Жуане». Эви поняла, что она в нем не ошиблась.

– Генри, а ты мне нравишься, – захихикав, призналась она.

– И ты мне тоже, Эвил.

– Мы теперь друзья?

– Ну конечно же.

Тета плюхнулась рядом с ними на пушистый зебровый ковер.

– Я пьяна в хлам!

– И в зюзю, и в дупель?

– По самые жабры. Пора баиньки.

– Как скажешь, мой маленький вампиреныш.

– Тета. – Эви угрожающе покачала пальцем. – Ты не позволила мне узнать свои секреты.

Тета поначалу колебалась, но оказалась слишком пьяна, чтобы возражать.

– Держи, Эвил. – И она вручила ей свой ониксовый браслет в виде пантеры. – Мой день рождения двадцать третьего февраля, и около миллиона часов назад я схомячила на кухне заветрившийся сандвич.

Сжав браслет в ладонях, Эви почувствовала, как ее захлестывает непреодолимая печаль, смешанная со страхом. Она увидела Тету, сбегающую откуда-то под покровом ночи, избитую, в изорванном платье. Как она была напугана, не описать словами.

Эви должна была отступить. Открыв глаза, она поняла, что Тета странно смотрит на нее. Теперь она видела ее совсем другой – объятой страхом девочкой. Бегущей в попытке спасти свою жизнь.