Оливер Пётч - Дочь палача

– Больше мне не указывай, отец, – прошептал Георг, не останавливаясь. – Через несколько недель все останется позади. И я буду сидеть здесь и управлять делами. Ты сгинешь, но наш дом, наше имя снова будет на высоте. На эти деньги я куплю несколько новых повозок и сильных лошадей. И тогда аугсбургцы узнают, что мы еще чего-то стоим.

Старик ткнул тонким пальцем в сторону двери за спиной сына.

– Георг, сзади…

Молодой дворянин взглянул на отца, сначала удивленно, потом явно перепугавшись. Тот все еще отчаянно тянул руку к входу. Когда Георг наконец обернулся, было уже слишком поздно.

Палач налетел на него, словно ночной призрак, и свалил на пол одним ударом. Раскаленная кочерга отлетела в угол комнаты и грохнулась об пол. Георг растерянно уставился на склонившегося над ним исполина. Тот схватил его обеими руками и поднял.

– Пытки предоставь мне, пижон, – сказал палач и врезал ему головой в лицо.

Дворянин безжизненно осел на стул. Из носа потекла кровь. Он завалился вперед и, потеряв сознание, сполз на пол.

Больше не удостоив Георга и взглядом, палач бросился к Симону, который принялся дергаться во все стороны на стуле. Якоб резко выдернул кляп у него изо рта.

– Куизль! – прохрипел лекарь. – Сам бог вас послал. Как вы узнали, что…

– Пришел на праздник, чтобы задать Магдалене взбучку, – проворчал палач. – Думал, опять застану вас вместе. А вы, как я слышал, вместо этого поругались. Тебе повезло, что она тебя окончательно не возненавидела. Дочь заметила, как ты вошел в дом. Она рассказала мне, где ты. Ты не выходил, и я решил проверить.

Палач показал на рваную штанину, из-под которой проглядывала красно-черная горелая кожа.

– А это что?

Симон взглянул вниз и увидел ожог. Боль тут же вернулась.

– Этот подлец прижег меня кочергой. Он уже готов был спалить меня заживо.

– Теперь ты хотя бы знаешь, что ожидает Штехлин, – проворчал Куизль. – А с этим что?

Он указал на старого Августина. Тот успел отдохнуть и сидел в кресле, уставившись на них полным ненависти взглядом.

– Вот заказчик, которого мы так долго искали, – сказал Симон, обвязывая на скорую руку рану. Он быстро рассказал палачу о произошедшем.

– Достойнейший Маттиас Августин, – проворчал Куизль в сторону старика, когда Симон закончил рассказ. – Вам все костров не хватает… Вам недостаточно тех, что когда-то разжег мой дед? Не наслушались женских криков?

– Господь свидетель, я этого не желал, – ответил Августин. – Все, что мне было нужно, – это клад.

– Эти ваши чертовы деньги, – проговорил палач. – На них нет ничего, кроме крови. Мне они не нужны. Вот они, можете хоть сожрать их.

Он вынул из-под плаща небольшой грязный мешочек и с отвращением швырнул его на стол. Мешочек развязался, из него по столу рассыпались монеты и покатились со звоном на пол.

Старик разинул рот. Потом склонился над столом и стал сгребать деньги к себе.

– Мое сокровище! Мои денежки! – просипел он. – Теперь я умру в почете. Мой дом спасен.

Он принялся пересчитывать деньги.

– А вообще жалко отдавать столько денег, да еще скряге вроде вас, – проговорил Куизль. – Я, пожалуй, заберу деньги назад.

Маттиас Августин испуганно поднял на него глаза. Он прекратил считать, пальцы задрожали.

– Ты не посмеешь, – прошипел он.

– Отчего же? – ответил палач. – Никто ничего не узнает. Или вы пожалуетесь совету, что я отнял у вас деньги Фердинанда Шреефогля? Деньги, которые вообще-то принадлежат церкви и которые вы незаконно прибрали к рукам?

Августин подозрительно посмотрел на него.

– Чего ты хочешь, палач? – спросил он. – На деньги тебе плевать. А что тогда?

Куизль перегнулся через стол, его лицо оказалось прямо перед беззубой пастью старика.

– А вы не догадываетесь? – пробормотал он. – Я хочу, чтобы вы убедили советников и графа, что нет никаких ведьм. Что все это лишь детская игра в отметины и заклятия. Чтобы знахарку освободили и все эти гонения прекратились. Поможете мне – и получите чертовы деньги.

Августин засмеялся и покачал головой.

– Даже если бы я захотел, кто мне поверит? Дети убиты, склад сгорел, солдаты на стройке…

– Погром на стройке устроили горожане, не пожелавшие приюта. Сущий пустяк… – вставил Симон, поняв, куда клонит палач. – Склад подожгли аугсбургцы. Дело не станут расследовать, чтобы не испортить отношения между городами. А мертвые дети…

– Петер Гриммер свалился в воду, и лекарь сможет это подтвердить, – задумчиво проговорил Куизль. – А остальные… Что ж, война закончилась не так давно. Вокруг полно грабителей и разбойников. К тому же кому будет дело до нескольких сирот, когда, немножко приврав, удастся спасти город?