Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник)

Через несколько секунд карета остановилась. На сей раз Холмс распахнул дверцу и повел дулом револьвера, приказывая мне выйти. Я повиновался, он последовал за мной. Я оказался перед великолепным старинным домом, чей сложенный из светлого камня фасад местами был затемнен плющом, свисавшим странным, болезненным образом. Четыре обелиска в стиле Палладио высились, точно стражи, по сторонам каменной лестницы, которая вела к приоткрытой входной двери. В дверном проеме, выделяясь четким силуэтом на фоне яркого света, лившегося из вестибюля, стоял высокий, статный мужчина. Мне показалось, что я признал его даже в вечернем полумраке. Он спустился по ступеням поприветствовать нас.

– Дорогой мой Холмс! – воскликнул он с энтузиазмом. – Как я рад вас видеть! Смотрю, вы явились с подарком. – Он кивнул в моем направлении.

Да, он действительно был мне знаком. Это был Джосайя Бартон.

Холмс шагнул вперед и пожал ему руку.

– Дурака, который не в состоянии вовремя отойти в сторону, лучше вывести из игры.

– Ну разумеется. Вы поступили совершенно правильно. Уверен, баронессе будет небезынтересно с ним познакомиться. Прошу.

Холмс ткнул мне в спину дулом пистолета и тем самым заставил подняться по ступеням в дом, а потом массивные двери Кресент-лодж с громким стуком захлопнулись у меня за спиной. Мы оказались в просторном вестибюле, освещенном единственной, но очень яркой люстрой. Слева от нас по спирали уходила вверх мраморная лестница – она вела на верхние этажи дома; а справа тянулся длинный коридор, тускло освещенный – он уводил во внутренние помещения. Попросив нас подождать, Бартон исчез в этом длинном коридоре – еще до того, как он полностью скрылся из виду, фигура его слилась с тенями.

– Холмс, я вас прошу, – прошептал я, оборачиваясь к другу, – если это часть вашего плана проникновения в логово врага, посвятите меня в него, ради Бога.

Черты Холмса просветлели, он нагнулся к моему уху:

– Аккуратнее, старина. Одно необдуманное движение – и я вас пристрелю.

Я резко развернулся к нему лицом, и он вновь приставил револьвер к моей груди. В глазах его не оказалось ничего, кроме ледяной пустоты. Никогда в жизни мне еще не было так скверно.

Бартон возвратился, сияя.

– Баронесса примет вас прямо сейчас, – сообщил он.

Меня повели по коридору в дальние комнаты, и скоро мы оказались в роскошной, жарко натопленной оранжерее. Едва мы с Холмсом вошли туда, Бартон удалился, прикрыв за собой дверь. Помещение заполняли огромные веерные пальмы и экзотические растения, усеянные красочными цветами. Все это один в один напоминало искусственные джунгли. В теплом и влажном воздухе порхали разноцветные бабочки, а слева от двери негромко журчал фонтан; в самом центре оранжереи, на бамбуковой кушетке, усыпанной подушками, полулежала женщина. Одета она была в длинную черную хламиду и, когда мы вошли, читала сквозь лорнет какой-то документ – в руках у нее была целая кипа бумаг. Она подняла глаза, по лицу скользнула быстрая полуулыбка. Когда она опустила лорнет, я увидел, что она хороша собой, белокожа, с высокими скулами и темными кошачьими глазами. Да и вообще, как внешностью, так и движениями эта женщина напоминала кошку.

– А, Шерлок, ты привез своего друга! – По-английски она говорила с акцентом, хотя, с каким именно, я уловить не смог.

Она отложила бумаги в сторону и, согнув длинный указательный палец, поманила нас ближе. Холмс, все еще державший в руке револьвер, ткнул меня в спину, заставляя придвинуться.

Да, она была воистину великолепна. Блестящие, черные как вороново крыло волосы обрамляли лицо с чертами пусть и неправильными, но при этом гипнотически прекрасными и странно жестокими. Она протянула мне руку.

– Как я рада, что вы удостоили нас своим посещением, доктор Уотсон.

– У меня не было особого выбора, – отвечал я отрывисто, не пожимая руки. – Не потрудитесь ли вы объяснить, что за шарады здесь разыгрывают и почему мой друг ведет себя так, будто стал другим?

В ответ она не то усмехнулась, не то мурлыкнула, прикрыв при этом глаза, а потом вновь распахнула их и бросила на меня выразительный взгляд.

– Будто стал другим, – повторила она негромко, на губах все играла улыбка. – Что вы имеете в виду? – Она откинулась на кушетке, глядя на меня как на нечто забавное. – По-вашему, ваш друг переменился? Вот ведь странно.

Было понятно, что дама решила поиграть со мной, будто кошка с мышью. Терпение мое лопнуло.