Филлис Джеймс - Убийство в теологическом колледже

– Он мог врать про бутылку и про то, что не подходил к кровати, – заметил Дэлглиш. – Что не делает из него убийцу. Может, он нашел ее мертвой и запаниковал. В состоянии стресса люди часто ведут себя неадекватно.

– Он убил ее, мистер Дэлглиш, – упорно твердил Джарвуд. – Я понял это по глазам, по выражению лица. Он врал. Но это не значит, что я воспользовался случаем и отомстил за нее.

– А кто-то мог бы? У нее были близкие родственники, братья, сестры, бывший любовник?

– Нет, мистер Дэлглиш. Только родители, но мне не показалось, что они сильно переживали. В ее случае справедливость так и не восторжествовала, как и в моем. Я не сожалею о смерти Крэмптона, но я его не убивал. И не думаю, что сильно расстроюсь, если вы так и не найдете виновника.

– Но мы найдем, – сказал Дэлглиш. – А вы, вы же полицейский. Вы не можете действительно верить в то, что сейчас сказали. Буду держать вас в курсе. И не передавайте никому наш разговор. Не мне вам напоминать про осторожность.

– Правда? Наверное. Хотя сейчас сложно представить, что я когда-нибудь снова буду в строю.

Он демонстративно отвернулся. Но у Дэлглиша оставался еще один, последний вопрос.

– Вы обсуждали ваши подозрения относительно архидьякона с кем-нибудь еще из колледжа? – спросил коммандер.

– Нет. Такие разговоры обычно не приветствуются. В любом случае это все в прошлом. Я не ожидал снова встретиться с этим человеком. Но теперь об этом узнают, если, конечно, Рафаэль Арбетнот возьмет на себя труд им рассказать.

– Рафаэль?

– Он был в южной галерее, когда на меня налетел Крэмптон. И слышал все до последнего слова.

В больницу Дэлглиш и Пирс ездили на «ягуаре». Они молча пристегнулись, и только после того, как оставили позади восточные пригороды, коммандер кратко изложил то, что узнал.

Пирс молча слушал, а потом сказал:

– Не верю, что Сертис убийца, но если я ошибаюсь, то он явно действовал не один. Тут определенно не обошлось без сестры. Не верю, что субботней ночью в коттедже Святого Иоанна что-то могло произойти без ее ведома. Но зачем кому-либо из них желать смерти Крэмп-тону? Ну ладно, все знали, что архидьякон настойчиво добивался закрытия Святого Ансельма при первой же возможности. Сертису это ни к чему – он, похоже, неплохо устроился в своем коттедже в окружении хрюшек, – но он не стал бы из-за этого убивать Крэмптона. А если он поссорился с архидьяконом по личному вопросу, зачем мудрить, придумывать столь замысловатый план и заманивать его в церковь? Он знал, где спал Крэмптон, и должен был знать, что дверь не запирается.

– Как любой человек в колледже, включая гостей, – сказал Дэлглиш. – Кто бы ни убил Крэмптона, он постарался, чтобы мы не сомневались: это кто-то из своих. Что было ясно с самого начала. Серьезного мотива нет ни у Сертиса, ни у его сводной сестры. Если уж вспоминать про мотив, то главным подозреваемым должен стать Джордж Грегори.

Все сказанное было очевидно, и Пирс предпочел закрыть рот на замок. Он уяснил, что, когда Дэлглиш находился в задумчивости, благоразумнее было вести себя тихо, особенно если по делу сказать нечего.

Вернувшись в коттедж Святого Матфея, Дэлглиш решил допросить обоих Сертисов и попросил присоединиться к нему Кейт. Через пять минут брат с сестрой пришли в сопровождении Роббинса. Карен Сертис оставили в приемной и плотно закрыли дверь.

Эрик Сертис, по всей видимости, только что чистил свинарник: по комнате разлился сильный, но не сказать, что неприятный запах земли и животных. У мужчины хватило времени, только чтобы вымыть руки, и теперь он сидел, сложив их на коленях. Они были так неподвижны и напряжены, что, казалось, существовали отдельно от тела и напомнили Дэлглишу свернувшихся в страхе зверьков.

Сертис не успел посоветоваться с сестрой, и брошенный в сторону двери взгляд выдал, насколько он нуждается в ее присутствии и поддержке. Эрик сидел неестественно тихо: только переводил взгляд с Дэлглиша на Кейт и обратно, а потом остановился на Дэлглише.

Коммандер умел чувствовать страх и сейчас не ошибся. Он знал, что чаще всего так явно боятся как раз невиновные, а виновные, уже состряпав изобретательный рассказ, обычно горят желанием его поведать, и их несет волной спеси и бравады, сметающей любые проявления вины или страха.

Он не стал тратить время на формальности и сразу перешел к сути:

– Когда мои офицеры опрашивали вас в воскресенье, вы сказали, что не выходили из коттеджа Святого Иоанна в субботу ночью. Сейчас я снова задам этот вопрос. Вы ходили в субботу к колледжу или к церкви после повечерия?