Барбара Вайн - Подарок ко дню рождения

– Но дело кончилось тем, что нам пришлось нажать на тормоза. – Одновременно с растущей помпезностью мой шурин нахватался многих политических клише с тех пор, как стал министром. – Мне пришлось признать, что для этой семьи я являюсь источником значительной части дохода. Почему бы и нет? Так намного легче во всех отношениях. Бесполезно думать, что мы играем на поле с равными условиями игры, потому что это не так.

Я понятия не имею, первым ли Айвор применил это выражение, но он был, несомненно, одним из первых. Возможно, он его и придумал, но точно знаю, что впервые услышал эту фразу от него. Хотя теперь ее употребляют во всех политических выступлениях, и ни одна большая речь не может без нее обойтись. Мы с Айрис были рады, что Айвор больше не поддерживает «дружеские отношения» с семейством Линч, и когда обсуждали это, моя жена прибавила, что у ее брата наконец-то прорезался хоть какой-то здравый смысл. Мы поторопились. Ошибка Айвора была не столько в том, что он поддерживал отношения со всей семьей Линч или что давал им деньги, а скорее в том, что он вообще с ними познакомился и попросил человека, обслуживавшего его автомобиль, сесть за руль «Мерседеса» и «похитить» свою любовницу.

Прошло несколько дней, и мы будто вернулись на несколько лет назад. Газеты почти каждую неделю упоминали о некоем неизвестном человеке, помогающем полиции в расследовании. Из этого следовало, что кого-то задержали за убийство Джейн Атертон – бедной девушки с кудрявыми волосами, девушки, лежащей на собственной кровати в луже крови. Но газеты редко рассказывают о том, что полицейские отпустили задержанного домой, потому что он оказался невиновен или у них не хватило улик для предоставления в суд.

Тем не менее этот человек, судя по всему, подходил им как никто другой, и его не освободили. И именно тогда у нас возникло ощущение, что все это с нами уже было раньше, а не тогда, когда его подозревали в связях с ИРА. Его имя было Шон Линч, и его обвинили в убийстве Джейн Атертон.

Мы так и не узнали, как установили эту связь, только предполагали, как это могло получиться. Но на следующий день одна-единственная газета опубликовала короткую и, на первый взгляд, безобидную заметку: арестованный человек оказался старшим братом Дермота Линча, водителя машины, участвовавшего в похищении, произошедшем четыре года назад и закончившемся смертью двух человек.

Если человеку предъявили обвинение и он предстал перед судом, средствам массовой информации положено о нем молчать. Его прошлое, его предки, история его семьи – всего этого нельзя касаться, чтобы не создавать предубеждения у общественности; ведь именно из рядов этой общественности будут выбраны по жребию присяжные.

Чаще всего журналисты этого и не касаются, но бывают исключения, что обычно вызывает осуждение и даже угрозы со стороны правоохранителей. Открыв эти факты о Дермоте Линче (а он никогда не был на скамье подсудимых), они нарушили неписаный закон, но в этот раз никто не принял никаких мер. При нормальном положении вещей Айвор каждое утро просматривал несколько ежедневных газет, но в этот день, мне кажется, он их не читал. Накануне вечером он сообщил нам по телефону, что улетает на рассвете в Калдроуз, в Корнуолл. В Калдроузе расположена вертолетная база, и он должен быть там по служебным делам.

В наше время можно достать кого угодно, где угодно и в любой момент. У всех есть мобильные телефоны. Кажется, в нашей стране больше мобильных телефонов, чем людей. Тринадцать лет назад их не было. У меня его не было, и у Айрис тоже. У бедняжки Джейн Атертон он был, но только для того, чтобы пользоваться им в машине. Айвор показывал мне свой мобильный, но я не знал его номера и сомневался, что кто-нибудь в министерстве даст мне его. Кроме того, звонить ему во время важного визита – не самая хорошая идея, для того чтобы сообщить ему эту новость. Вместо этого я позвонил Джульетте.

Прежде чем сделать это, я вспомнил момент, что всегда ускользал из моей памяти: невеста моего шурина знает о событиях мая 1990 года не меньше нас, а вероятно, столько же, сколько сам Айвор. От нее ничего не надо скрывать. Нет даже необходимости проявлять обычную сдержанность.

Она не видела эту газету, но как только я зачитал заметку, она сказала, что приедет. Нет, не нужно договариваться о встрече где-нибудь, она скоро будет у нас. Тем более что она давно у нас не была и соскучилась по нашим детям. Джульетта приехала на большом «БМВ», принадлежащем Айвору. Не знаю, почему, если бы меня кто-то спросил или я бы сам спросил себя, я бы ответил, что она принадлежит к тем редким людям, которые не умеют водить машину. Это абсурдное утверждение, а возможно, и сексистское, но я считал ее ультраженственной, слишком женственной, чтобы управлять автомобилем. Конечно, я ошибался. Она с блеском провела скорее типично мужскую, громоздкую машину между створками наших ворот. Каждый раз, когда я с ней встречался, я ловил себя на мысли, что забыл, насколько она красива. А это именно так и было. Она была воплощением изящества и женственности, легкости и сексуальности. Сначала открылась дверь, потом она, чуть подавшись вперед, выскользнула с водительского сиденья. Стояла осень, на ней была юбка с черно-белыми узорами и белый кардиган. Не знаю, встречал ли я в своей жизни более красивую женщину. Ее волосы были подстрижены чуть ниже ушей, челка доходила точно до бровей, губы накрашены темно-розовой помадой, и она приоткрыла их в широкой улыбке. Странно, как я мог признавать ее исключительную красоту и одновременно понимать, что считаю свою собственную жену гораздо привлекательнее. Тем лучше, полагаю.