Барбара Вайн - Подарок ко дню рождения

– Говори тише, – очень нервно чуть ли не прошипел он. – Я не имел в виду, что… ну, может, имел. Мне просто все это не нравится. О, господи, начинается голосование… Не уходи. Я сейчас приду.

На экране появился зеленый колокол. Здесь, на пороге обеих палат, колокола, предупреждающие о начале голосований в Палате лордов и в Палате общин, были слышны одинаково. Те из нас, кого это приглашение не касалось, остались. Глядя на черную воду, фонари и тяжелое облачное небо, я спрашивал себя, что может случиться в самом худшем случае, но ничего особенного в голову мне не пришло. Мать Джейн Атертон не станет чернить имя покойной дочери, рассказывая кому-то, тем более полицейским, что она обеспечивала алиби подруге, замешанной в адюльтере. Несмотря на это, если полицейские узнают, что у Джейн когда-то была подруга, у которой четыре года назад была связь с членом парламента от консерваторов… Нет, это было слишком абсурдное предположение, слишком натянутое, слишком смахивающее на невроз.

– Когда ты слышишь колокол на голосование, – спросил я Айвора, когда он вернулся, – до сих пор вспоминаешь тот день, когда впервые увидел Хиби?

Однажды он сказал мне, что этот звон напоминает ему о ней. Айвор вскинул недоуменный взгляд.

– Вот уж не ожидал от тебя такого вопроса. Собственно говоря, это не мужской вопрос. Вот если бы его задала Айрис…

– Вспоминаешь?

– Роб, подумай хорошенько. Сколько раз я входил в зал для голосования за последние четыре года? Это невозможно. Это противоречит человеческой природе. Я, как ты знаешь, был без ума от Хиби, но даже в этом случае…

– Не беспокойся по поводу Джейн Атертон, – проговорил я. – Ты больше не услышишь о ней и той давней истории.

И некоторое время так и было.

Пять дополнительных выборов в парламент в июне и одновременные выборы в Европейский парламент показали (я цитирую левую газету) уровень популярности правительства консерваторов. Либеральные демократы победили лейбористов в Истлей с преимуществом в десять тысяч голосов, консерваторы были на третьем месте. Брэдфорд Саут и Баркинг оба достались лейбористам с большим перевесом, консерваторы снова оказались на третьем месте. На гребне волны в ту осень Аарон Хантер на съезде либеральных демократов в Имбервелле произнес широко разрекламированную речь, что очень необычно для независимого кандидата. Он обличал аморальность правящей партии – полагаю, имея в виду маршала авиации с его неподходящей возлюбленной (хотя я так и не пришел к определенному выводу, кто был тот несчастный – жертва или преступник). Но, приводя его в пример, он говорил обо всех, кто занимал высокие посты в правительстве, и о членах парламента от тори в частности. Один из них был виновен в лжесвидетельстве, другой – в адюльтере, а еще один случайно повесился, занимаясь мастурбацией. Мистер Хантер напомнил о домашних оргиях тридцатилетней давности и остановился на драме «втроем в постели» последних месяцев. Он ханжа, и не скрывал этого. Я убежден, что все политические партии в той или иной мере аморальны. У левого крыла, лейбористов или либералов это в основном мошенничество, тогда как у консерваторов – секс. Однажды, когда я изложил эту теорию Айвору, он рассмеялся и сказал, что знает, какой вариант предпочел бы, и самые разумные люди согласились бы с ним.

Его мнения о речи Хантера я не знаю. Мы никогда ее не обсуждали. Но я могу предположить, как он к этому относился. Айвор Тэшем был твердо уверен, что политика – занятие для профессионалов, и те, кто обучался другим дисциплинам, не должен в нее соваться; однако он не сказал, где проходит разделительная линия между любителем и такими людьми, как он сам. В те дни он порадовал нас только одним, когда сообщил, что они с Джульеттой «свернули» (его выражение) свои визиты к Линчам.

– Сложность, – объяснял он, – в классовых различиях. Я считаю, так было всегда. Я притворялся перед самим собой, что могу их преодолеть, даже считал, что им нравится мое общество, а мне, упаси бог, нравится у них пить чай. Но это не так. Они чувствуют себя неловко, а мне кажется, что меня связали по рукам и ногам, как только я переступаю порог их дома. Я терпеть не могу, когда подружка Шона называет меня «Айв». Джульетте несколько проще, они лучше ладят.

Айвор помолчал. На какой-то момент я подумал, что он собирается намекнуть на то, что Джульетта находится на несколько ступенек ниже его, но он так и не произнес этих слов. Может, вовремя заметил, что его несколько заносит, и сдержался.