Лейф Перссон - Тот, кто убивает дракона

«Как его вытащить оттуда и как такой, как Столхаммер, мог стать полицейским?» – подумал он.

– Точно, – кивнул Столхаммер. – Антиквариат. У Калле хватало такого. У него были настоящие ковры и старые красивые вещи.

– У нас есть маленькая проблема с тем, что ты говоришь, – сказал Бекстрём. – Когда мы его нашли, дверь стояла открытой, и на ней не было никаких следов взлома. Изнутри ее можно открыть ключом или ручкой. Снаружи только ключом. Когда коллеги прибыли туда, она стояла распахнутой без каких-либо повреждений. По мнению экспертов, уходя, преступник просто прикрыл ее, но, поскольку балконная дверь в гостиной оставалась приоткрытой, образовался сквозняк, и входная дверь распахнулась. Как ты это объяснишь?

– Объясню? – спросил Столхаммер удивленно. – Если эксперты говорят, значит, все так и есть. Зачем ты спрашиваешь меня о подобном. Я же старый сыскарь, а не эксперт. Поинтересуйся у Пелле Ниеми или у кого-то из его парней.

– Я и коллеги рассуждали немного иначе, – сказал Бекстрём и кивнул Аннике Карлссон. – По нашему мнению, Калле Даниэльссон, скорее всего, сам впустил преступника, поскольку речь шла о ком-то, кого он знал и кому доверял.

«Вот тебе пища для размышлений», – подумал он.

– В этом ты ошибаешься, Бекстрём, – сказал Столхаммер и покачал головой. – У кого из нас, старых приятелей, могла иметься причина убить Калле?

– У тебя нет никаких предположений? – спросил Бекстрём. – Я и коллега Карлссон надеялись на это.

– Ну, единственный из старых приятелей, о ком я в таком случае мог бы подумать, – это ведь Манхэттен. Из старых приятелей, я имею в виду. У кого был зуб на Калле.

– Манхэттен? Манхэттен, который находится в Нью-Йорке?

– Нет, черт, – сказал Столхаммер. – Как чертов приторно сладкий напиток из виски и ликера. Кто мог додуматься лить ликер в виски? За подобное надо наказывать.

– Итак, Манхэттен… – напомнил Бекстрём.

– Манне Ханссон, – объяснил Столхаммер. – Его прозвали Манхэттеном среди своих. Работал барменом в старом отеле «Карлтон» до пенсии. По пьянке он мог стать ужасно злым. Вписался в какую-то фирму по совету Калле, и все, конечно, пошло прахом. Он тогда не очень обрадовался.

– Манне Ханссон? – повторил Бекстрём. – Где мы можем его найти?

– Боюсь, это будет не легко, – сказал Роланд Столхаммер и ухмыльнулся. – Лучше всего поискать на кладбище в Сольне. Детки, конечно, развеяли его прах в мемориальном комплексе, чтобы снизить расходы.

– И когда это случилось? – спросил Бекстрём.

– Давненько, – сказал Столхаммер. – По крайней мере десять лет назад, если ты спросишь меня.

– Есть еще одно дело, которое меня интересует, Роланд, – вступила в разговор Анника Карлссон. – Ты же старый наш коллега, поэтому относительно контроля телефонов наверняка понимаешь так же хорошо, как и я.

– Ну, не все еще забыто, – согласился Столхаммер с самоуверенной миной.

– Когда ты уходил, Калле Даниэльссон стоял у телефона и ругался с соседкой. Тот разговор мы проверили. Он звонил около половины одиннадцатого. Потом, по твоим словам, ты направился прямо домой, и на дорогу у тебя ушло приблизительно десять минут. Это должно означать, что ты пришел к себе где-то без двадцати одиннадцать.

– Все сходится, – кивнул Столхаммер.

– Потом, если верить тебе, ты позвонил своей подруге в Мальме около половины двенадцатого.

– Да, так я помню. Поскольку тогда посмотрел на часы. Не хотел беспокоить слишком поздно, как я сказал.

– А что ты делал в промежутке? Ты приходишь домой без двадцати одиннадцать и звонишь ей полдвенадцатого. Между этими событиями пятьдесят минут. Почти час. Что ты делал тогда?

– Я же говорил, – произнес Столхаммер с удивленной миной.

– В таком случае я, наверное, забыла это, – сказала Анника Карлссон. – Расскажи снова, будь добр.

– У меня оставалась капелька в кладовке. Душа требовала продолжения банкета, и повод был, поэтому я для начала допил все. Потом позвонил Марии. Чтобы пропустить рюмочку, тоже понадобилось время. – Столхаммер криво улыбнулся.

– Пятьдесят минут, – повторила Анника Карлссон, и они быстро переглянулись с Бекстрёмом.

– Приличная, наверное, была капелька, – заметил Бекстрём.

– Да брось ты, Бекстрём, – проворчал Столхаммер. – Я же сидел и философствовал просто-напросто.

– Совсем другое дело, – согласился Бекстрём. – Ты не помнишь, у Калле Даниэльссона имелся какой-нибудь портфель или атташе-кейс? Довольно приличный, кожаный, с латунными замками.