Лейф Перссон - Тот, кто убивает дракона

Потом Тойвонен поведал о состоянии дел с расследованием ограбления инкассаторской машины в Бромме и объяснил, что главные подозреваемые арестованы. В течение дня прокурор собирался обратиться в суд с дополнительным ходатайством об аресте Фархада Ибрагима, Афсана Ибрагима и Хассана Талиба по обвинению в убийстве, покушении на убийство и крупном ограблении.

Обо всем, что касалось двух непосредственных исполнителей последнего преступления, Тойвонен, однако, предпочел промолчать. Ситуация была слишком щекотливой, и он не хотел распространяться на сей счет. Но журналисты, похоже, не разделяли такой точки зрения, поскольку в большинстве своем их вопросы касались именно данной темы. Вдобавок они, судя по всему, уже пронюхали главное.

Кари Виртанен, Насир Ибрагим? Что он думает о них?

Без комментариев.

Кари Виртанена застрелили перед домом его подруги в Бергсхамре. Преступники, стоявшие за ограблением, захотели отомстить ему, поскольку он не справился со своей задачей и открыл огонь по охранникам. Не так ли?

Без комментариев.

Насир Ибрагим сидел за рулем во время налета в Бромме. Он бросил машину перед клубом «Ангелов Ада» в пятистах метрах от места преступления. Потом его нашли мертвым в Копенгагене. Месть рокеров?

Без комментариев.

Примерно на этом пресс-секретарь прервал поток вопросов и передал слово комиссару Бекстрёму. Ни у кого из журналистов не нашлось возражений.

Не мог бы Бекстрём рассказать, что произошло в понедельник вечером в его собственной квартире?

Неожиданно в зале воцарилась тишина. Журналисты даже зашикали на фотографов, попытавшихся запечатлеть героя.

Бекстрём удивил всех, знавших его. Он был сдержан, немногословен, даже угрюм. В тех немногочисленных случаях, когда на его лице появлялась улыбка, он выглядел как шведский вариант Энди Сиповица, главного героя телесериала «Полиция Нью-Йорка». Это не укрылось от внимания репортеров и тех, кто придумывал заголовки. Хотя имелась альтернатива в лице героя Иствуда «Грязного Гарри» Каллахана.

– Здесь особенно не о чем говорить, – сказал Бекстрём. – Они проникли в мою квартиру и, как только я вошел, напали на меня и попытались убить.

Потом он кивнул и криво улыбнулся.

Публика поняла это как искусственную паузу и ждала продолжения. Бекстрём только пожал плечами еще раз и кивнул с равнодушной миной:

– Да вот, пожалуй, и все.

Его слушатели явно не разделяли такого мнения. Посыпался град вопросов, и понадобилось время, прежде чем пресс-секретарь навел порядок и предоставил слово репортерше самого крупного из всех телеканалов.

– Что ты сделал потом?! – крикнула она и протянула вперед микрофон, хотя Бекстрём находился всего в пяти метрах от нее и имел собственный, прикрепленный к лацкану пиджака.

– А что мне оставалось делать? – сказал Бекстрём. – У одного был пистолет, и он намеревался выстрелить в меня. Другой держал в руке нож и хотел меня зарезать. Я попытался спасти свою жизнь.

– И как ты поступил?! – крикнула репортер государственного телевидения, не собираясь упускать свой шанс.

– Я действовал, как меня учили, – сказал Бекстрём. – Обезоружил того, что с пистолетом, и постарался охладить его пыл. Другой попытался использовать свой нож, и я выстрелил ему в ногу. Ниже колена, – счел необходимым добавить он.

– Хассан Талиб, – пропыхтел репортер «Экспрессен», – одна из наших самых ужасных горилл и известный профессиональный убийца. Он попытался выстрелить в тебя, и, по твоим словам, ты обезоружил и обезвредил его. По данным, полученным нами из Каролинской больницы, у него проломлен череп, он находится в реанимации, все еще между жизнью и смертью.

– Сначала я отобрал у него пистолет, поскольку он собирался выстрелить в меня, потом бросил его приемом дзюдо, которому научился в детстве. К сожалению, он случайно ударился головой о мой столик, о чем я искренне сожалею.

– Ты обезоружил и бросил его…

– Отчасти он виноват сам, – перебил журналиста Бекстрём. – Что мне оставалось делать? Поцеловать и обнять его?

Никто в зале явно так не считал, всеобщий восторг и минута славы для Бекстрёма, которая наверняка могла продолжаться полночи, если бы через десять минут он неожиданно не положил ей конец.

– Вы должны меня извинить, – сказал Бекстрём и поднялся. – Остались кое-какие дела. Помимо всего прочего, мне надо разбираться с двойным убийством.

– Еще один вопрос, – взмолилась репортерша с третьего канала, а поскольку она была более известна своими белыми волосами и большой грудью, чем успехами на ниве журналистики, Бекстрём одарил ее улыбкой и великодушно кивнул. – Почему, как ты думаешь, они попытались убить именно тебя?