Джулия Стюарт - Тайна голубиного пирога

– Дай мне шанс найти настоящего убийцу.

Служанка продолжала стоять. Не услышав звука закрывающейся двери, Минк подняла голову и спросила, не хочет ли Пуки сказать что-то еще.

– Да, мэм, – последовал ответ.

– Так в чем дело? – спросила она, поднимая брови.

Пуки шагнула вперед:

– Я не думала, что вам так нравится доктор, мэм.

– Мне он вовсе не нравится, – запротестовала Минк. – А что ты имеешь в виду под этим своим «так»?

– Я видела все это прежде, мэм. Вы столь же грубо вели себя с мистером Кавендишем, когда влюбились в него, – сказала она и быстро вышла из комнаты.

Среда, 13 апреля 1898 г.

Ни Минк, ни Пуки точно не могли сказать, когда это письмо подсунули под дверь Чащобного дома. Служанка обнаружила его перед завтраком и принесла на серебряном подносе хозяйке, которая только что села за стол. Принцесса лишь взглянула на конверт, а затем взяла в руки нож и вилку. Постояв рядом в молчаливом ожидании, Пуки предложила вскрыть письмо, поскольку не было похоже, что оно от кого-то из кредиторов.

– Это, может быть, любовное письмо от того человека на велосипеде, который промочил ваш наряд, мэм, – проговорила Пуки все еще охрипшим голосом. – И если оно действительно от доктора, то на него нужно ответить. Ведь полицейский собирается меня арестовать, и тогда мне единственная дорога – на виселицу. Вы останетесь совсем одна, а я буду плакать о вас на небе.

Минк снова посмотрела на конверт.

– Письмо не от доктора Хендерсона. Его почерк оставляет желать лучшего, о чем красноречиво свидетельствует рецепт, который он выписал, – сказала она, отрезая подгоревший край рыбной котлеты.

– Мэм, если вы его не откроете, то это сделаю я. А мне вовсе не положено заниматься такими вещами, – заявила служанка.

Пробормотав, что, вообще-то, еще не поздно просить доктора Хендерсона лечить горло Пуки электричеством, Минк отложила столовые приборы, взяла нож для бумаги, вскрыла конверт, вынула письмо и принялась читать.

– Какой-то человек хочет встретиться со мной этим утром в гостинице на острове Тэгга, – произнесла она озадаченно.

– И кто же, мэм? – спросила Пуки, широко раскрыв глаза.

– Здесь об этом не говорится, – ответила принцесса, вставая, чтобы переодеться.

– Мэм, вы не можете встречаться на этом острове с незнакомцем, – возразила служанка, следуя за принцессой по лестнице, ведущей на второй этаж. – Во дворце все сплетничают. Здесь этим живут.

Минк открыла шкаф и выбрала платье.

– Возможно, это имеет какое-то отношение к генералу, – сказала она спокойно.

Пуки нахмурилась:

– Мэм, вы не можете рисковать вашей репутацией ради меня.

– От нее и так уже ничего не осталось, – откликнулась принцесса, вдевая в уши бирюзовые серьги. Она питала пристрастие к камням, которые сочетались с цветом ее глаз.

– Тогда я пойду с вами, мэм. Отпусти я вас одну, махарадже это бы не понравилось.

Когда их кеб проезжал мимо луга на Хэмптон-Корт-Грин, вытоптанная трава которого являлась единственным напоминанием о недавней ярмарке, Пуки показала принцессе дом, где была приемная доктора Хендерсона, но Минк даже не повернула головы, чтобы на него посмотреть.

– Мэм, у меня горло опять разболелось. Думаю, на обратном пути нужно зайти к доктору, – предложила служанка.

– Это странно: ведь раньше ты говорила, что тебе стало немного лучше. Может, стоит поберечь голос, как рекомендовал Хендерсон? – отозвалась Минк.

Они проехали мимо трактира «Кардинал Уолси», полюбовались домом, построенным на манер швейцарского шале местным землевладельцем, чтобы размещать своих гостей. Вскоре кеб остановился напротив небольшого острова, названного именем Тома Тэгга. Он занимался здесь строительством лодок и владел гостиницей, которая привлекала джентльменов, любящих речные прогулки, искателей удовольствий и вообще тех, кого называют сливками общества. Минк оперлась на мозолистую руку перевозчика и храбро забралась в плавучую посудину. Этого человека больше не пускали в «Уолси», после того как в местной газете «Суррей комет» описали несколько случаев, когда его лодка переворачивалась, а пассажиры оказывались в воде. Пуки последовала за госпожой. Они плыли по спокойной реке. Минк разглядывала раскрашенные в веселые цвета плавучие дома, пришвартованные к острову, размышляя над тем, кто мог послать ей письмо, и страусовые перья на ее токе трепетали на утреннем ветру.