Джулия Стюарт - Тайна голубиного пирога

Потом они, протиснувшись сквозь толпу, остановились у лотка с кексами и пышками, и Пуки стала их пробовать. Полакомившись, служанка обратила внимание на красно-белую палатку и направилась к ней. Минк пошла следом, оглядываясь по сторонам в надежде встретить кого-нибудь из подозреваемых.

– Это зверинец с редкими дикими животными из самых непроходимых джунглей и лесов мира! – воскликнула Пуки, прочтя вывеску. – Мы должны увидеть их, мэм.

Служанка со своей госпожой присоединились к кучке людей, стоявших перед человеком в потертом шелковом цилиндре, украшенном нанизанными на нитку зубами цвета слоновой кости. Засунув большие пальцы в карманы едва сходившегося на нем жилета, он объяснял, что в палатке позади него находится последний живой представитель самого редкого в мире вида – длинноногого золотого лирохвоста. Голосом, даже более пронзительным, чем у кондуктора омнибуса, он предупреждал, что вблизи этого чуда природы запрещается громко разговаривать, потому что известная своей боязливостью птица может умереть от испуга. В течение столетий бородки перьев лирохвоста вплетались в золотые нити, которые использовали для украшения свадебных нарядов арабских принцесс. Говорят, пение лирохвоста можно было услышать только весной, и оно считалось самым красивым из всех звуков, которые когда-либо воспринимало человеческое ухо. Турки-османы сажали этих птиц в корзинки и брали с собой на битву, а встретив неприятеля, тут же открывали плетеные дверцы. Умиротворенные нежными трелями, вражеские воины теряли бдительность и позволяли туркам завладеть их смертоносными мечами. Такая уловка оказалась столь удачной, что обеспечивала мощь Османской империи в течение более шести столетий. Но лирохвост имеет столь деликатное сложение, объяснял зазывала, что почти полностью вымер. Однако, к его изумлению, единственная сохранившаяся особь только что, утром, снесла яйцо. Несмотря на неизмеримую ценность для коллекционеров всего мира, по случаю праздника Святой Пасхи он решил отдать яйцо одному из посетителей.

– Мэм, я никогда не видела длинноногого золотого лирохвоста, – сказала Пуки, поворачиваясь к хозяйке. – Надо зайти. И если яйцо дадут мне, то я продам его и оплачу все счета. Тогда вам больше не станут присылать эти письма.

– А может, ты никогда не видела эту птицу потому, что ее не существует? – предположила Минк, подняв брови.

– Лирохвосты существуют, мэм, раз о них знают даже турки-османы, – ответила Пуки, широко раскрыв глаза. – Вы, например, считаете, что и призраков не существует, но моя бабушка часто бывает у меня в комнате. Даже если я сплю во время ее прихода, я догадываюсь о нем, потому что утром в комнате пахнет кардамоном. Я надеялась, бабушка не узнает, что я переехала в Хэмптон-Корт, но она меня нашла и тут.

Принцесса вздохнула.

Пуки упрямо выпятила подбородок:

– Нам нужно это яйцо, мэм.

Взглянув на заштопанную куртку хозяина палатки, принцесса неохотно заплатила ему пенни за вход, и он торжественно приподнял полотняную дверь. Войдя в дурно пахнущий полумрак, они разглядели в дальнем конце несколько стоящих полукругом одна на другой клеток и подошли ближе, чтобы посмотреть, кто в них находится. Пока Пуки всматривалась в лебедей и уток, принцесса пробормотала:

– Готова поспорить, что всех их купили в Лондоне, на рынке Леденхолл.

Служанка заняла одно из мест поближе к сцене, и Минк последовала ее примеру, закрыв нос платком, чтобы защититься от вони. В ожидании представления Пуки стала гадать вслух, приведут ли индийского слона. Ведь она не видела этого животного со времени похорон махараджи. Внезапно на выцветшем зеленом бархатном занавесе появилось пятно от луча прожектора, и человек, наружность которого показалась им знакомой, вышел на сцену в старой красной охотничьей куртке. Пока он произносил вступительную речь, принцесса, пытаясь вспомнить, откуда может его знать, вдруг обратила внимание на странную фразу о чрезвычайно хитром животном, которого тот не дал сварить в котле людоедам с Цейлона.

Занавес раздвинулся, и человек указал рукой на все еще пустую сцену. Затем на нее вышли два дикобраза, и кто-то за кулисами захлопал в ладоши. Сделав несколько шагов, экзотические создания остановились и посмотрели на зрителей. Внезапно раздался такой звук, словно кто-то топнул ногой по полу, и дикобразы, подняв иглы, удрали со сцены. Следующим пунктом программы стала зебра, на которой без седла ехал улыбающийся карлик в красном тюрбане и в восточных шароварах такого же цвета. Затем последовал кенгуру, который возник совсем ненадолго и тут же прыгнул обратно – туда, откуда появился. Вскоре человек в поношенной куртке появился снова и призвал соблюдать тишину. Голосом, который был слышен, наверное, даже в Кингстоне, он объявил о появлении длинноногого золотого лирохвоста, который может немедленно умереть от испуга. Зрители заерзали, наклонились вперед и вытянули шеи, когда на сцену выкатили ящик, задрапированный черным бархатом, на ящике стояло чудо пернатого мира. Пока они рассматривали это создание с большим клювом, птица оглянулась, моргнула, согнула ногу и отвела ее назад. Принцесса тут же узнала одного из отцовских фламинго, все еще сохранявшего свой блеск от съеденных им золотых рыбок. Внезапно за сценой послышался звук поворачиваемой ручки, и вслед за ним раздалось чириканье воробья. Клюв удивительной птицы при этом так и не раскрылся. Когда аплодисменты стихли, человек, по-видимому сбривший свою куцую бородку из-за того, что она плохо сочеталась с бородой его карликового козла, сунул руку в карман. Оттуда он извлек бурое куриное яйцо, повосхищался им так, словно это был безупречный рубин, и вручил Пуки с низким поклоном.