Джулия Стюарт - Тайна голубиного пирога

– Будь у меня волосы, голова бы не мерзла.

– Но ведь в вашей теплице достаточно жарко.

– Только не зимой, доктор. Я выключаю паровой обогрев, чтобы виноградная лоза заснула и отдохнула немного.

– Понимаю.

Хендерсон взял перо и выписал рецепт лосьона, тонизирующего кожу головы и состоящего из двух драхм настойки на шпанских мушках, одной унции розмаринового спирта, одной унции уксусной кислоты и розовой воды в количестве, достаточном для приготовления восьми унций лекарства.

– Наносите понемногу с утра и на ночь, – посоветовал он, вручая рецепт пациенту.

Томас Траут поблагодарил доктора, вручил плату за визит и направился к двери, сжимая шапку в руках.

– Я надеюсь, она оценит это средство, – сказал напоследок доктор, не отрывая взора от своего журнала.

Хранитель лозы поспешно вышел. Краска стыда медленно заливала его лицо, поднимаясь вверх, к лысине.

Элис Кокл, последняя в этот день пациентка, присела на краешек стула. Утром она приходила, чтобы вернуть Хендерсону носовой платок, но не застала доктора и теперь явилась второй раз.

– Я насчет ребенка, – сказала она. Светлые волосы девушки были, похоже, давно не мыты.

– Слушаю вас.

Стиснув шаль перепачканными ваксой пальцами, Элис спросила:

– Я все думаю: не могли бы вы что-нибудь с этим сделать?

Доктор молча смотрел на нее, пытаясь понять, о чем просит эта девочка-подросток. Она потеряет место, продолжала Элис, а вся семья живет на ее заработки: отец погиб год назад, попав под поезд.

– А Дэйви еще и двух лет не исполнилось.

– У тебя уже довольно большой срок беременности, Элис. А отец будущего ребенка знает, что ты в интересном положении?

Служанка покачала головой.

Хендерсон опустил глаза, размышляя об ужасном риске, которому подвергают себя служанки, чтобы избавиться от нежеланного плода. Они нередко совершают отчаянные поступки, ставящие под угрозу их жизнь. Доктор думал о законе, который не позволял ему выполнить желание девушки, потом внимательнее всмотрелся в ее бледное лицо и понял, что она не намного старше его сестры. Затем взглянул на ее руки, сжимающие шаль с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Он неторопливо взял перо, выписал рецепт и вручил ей.

Девушка схватила его, положила на стол несколько монет и выскочила из кабинета, прежде чем он успел сказать, что платить за визит не надо. Глядя, как закрывается за нею дверь, Хендерсон таил в душе надежду, что ее знания латыни, если Элис ее изучала, не столь обширны, чтобы перевести словосочетание «чай из одуванчиков».

Пока доктор наводил порядок на своем столе, мысли его крутились вокруг Минк. Она сильно отличалась от других известных ему женщин, которые редко касались в разговоре тем более серьезных, чем их последний визит в зоологический сад.

Решив, что пора одеваться, Хендерсон наспех потер плечи своего сюртука наждачной бумагой, чтобы он не так сильно лоснился от долгой носки, взял трость, чужую шляпу и вышел за дверь.

Поскольку путь его лежал в Уэст-Энд, зов совести громко напоминал доктору о его стесненном финансовом положении. На станции «Хэмптон-Корт» этот внутренний голос звучал уже тише: доктор вспомнил, что «Руководство для джентльменов по вежливому обхождению и ухаживанию за дамами» рекомендует уделять одежде не меньше внимания, чем выбору клуба, если мужчина хочет добиться благосклонности прекрасного пола. Вдыхая изрыгаемый лондонской подземкой черный дым и удушливый газ, доктор не уставал восхищаться элегантными костюмами попутчиков. Хендерсон направлялся к своему давнему портному, и его тешила мысль, что, во всяком случае, ему удастся избежать унижения, которое сопровождает снятие мерки. Он вспомнил, что «Руководство» предупреждает о неприятных последствиях чрезмерно пригнанной одежды: джентльмен тогда напоминает ассистента портного.

При звуке дверного колокольчика мистер Уайльдгус вышел из недр ателье к тщательно отполированному прилавку из красного дерева. К стене за его спиной был прикреплен стеклянный ящик с чучелом ржанки, таких птичьих чучел в мастерской было множество. Непропорционально короткие ноги гладко выбритого портного заставляли усомниться в точности мерки, по которой он сам был скроен. Мистер Уайльдгус внимательно смотрел на доктора сквозь очки, сильные стекла которых увеличивали его глаза до ошеломляющих размеров. Портной встретил клиента улыбкой, призванной скрыть охватившую его тревогу.