Оливер Пётч - Крепость королей. Проклятие

– Хотите сказать, что мои сновидения тоже останутся необъясненными? – спросила Агнес.

Отец Тристан усмехнулся и с тихим стоном сел за стол.

– Я знал, что ты так быстро не отступишься, – пробормотал он. – Но вынужден разочаровать тебя. Для меня твои сны тоже остаются загадкой.

– Вот кольцо. – Агнес вытянула цепочку с кольцом из-под блузы. – Я видела его во сне в точности как сейчас. Может, оно уже в то время находилось в крепости? Как и юноша?

Отец Тристан склонил голову:

– Не исключено. Но даже если и так… – Он стукнул посохом по полу и яростно мотнул головой, так, словно на что-то решился. – Ты живешь здесь и сейчас, Агнес, а не триста лет назад! Так что убери эту вещицу подальше. Разумнее всего было бы швырнуть его с прочим хламом в плавильную печь!.. – Тут голос его смягчился: – Я очень рад, что ты обходила со мной больных крестьян. В тебе есть задатки целительницы, и ты показала людям, что знатные господа способны и на нечто большее, чем вытаптывать посевы своих подданных. Ты занимаешься благим делом, Агнес. И это в такие-то времена! Это стоит много больше, чем все твои сновидения, вместе взятые.

Агнес со вздохом спрятала кольцо за пазухой.

– И все-таки эти сновидения – часть меня. Я не могу просто взять и забыть их… – Она с мольбой взглянула на монаха: – Тогда расскажите хотя бы про Барбароссу и Штауфенов. Они ведь представляли могущественный род. Почему они так легко угасли?

– Тот, в чьих руках сосредоточена власть, быстро наживает врагов, – задумчиво ответил отец Тристан. – Штауфены в итоге нажили их слишком много. Франция, папа, германские князья – все они остерегались этого рода. Но в конце концов к упадку их привела собственная слабость. Когда на плечах одного-единственного человека покоится столь обширная империя, даже незначительных ударов судьбы достаточно, чтобы сокрушить его. А под конец на Гогенштауфенов свалилось такое несчастье, что, казалось, сам Господь ополчился против них.

– Что произошло? – с любопытством спросила Агнес.

Отец Тристан закатил глаза, но все-таки подошел к полке и вытянул увесистую книгу в кожаном переплете.

– Ты не угомонишься, – проворчал он. – Ладно, слушай…

Он раскрыл книгу на первой странице и показал на портрет могучего мужчины с волнистой рыжей бородой; в левой руке его покоилась золотая держава.

– Это император Барбаросса, портрет которого отчеканен на твоем кольце, – начал монах. – Я уже рассказывал тебе про него, он был первым из великих Штауфенов. Будучи мелким графским родом из Швабии, они хитростью и умом добились власти и дали нам целый ряд императоров и королей. В 1190 году, возвращаясь из крестового похода, Барбаросса утонул в реке, и власть перешла к его сыну, Генриху VI.

– Который доставил в Трифельс легендарные сокровища норманнов, – вставила Агнес.

– Он самый.

Отец Тристан кивнул и перелистнул страницу. На следующем рисунке был изображен суровой наружности мужчина на троне. Голову его венчала корона.

– Генрих VI был способным, хоть и очень жестоким правителем, – продолжил монах. – Как и его отцу, ему пришлось сначала помериться силой с сильнейшими противниками Штауфенов, княжеским родом Вельфов. В достижении своих целей Генрих особо не церемонился. Он разорил половину Италии, пленил английского короля Ричарда Львиное Сердце и на полученный выкуп завоевал Сицилию, родину своей супруги Констанцы. Когда норманнское дворянство подняло на Сицилии восстание, он доставил заговорщиков в Трифельс и ослепил всех, кроме епископа из Салерно. А предводителя еще на Сицилии увенчали раскаленной короной. Других заговорщиков посадили на кол или бросили в котлы с кипящей смолой… – Отец Тристан пожал плечами: – Да, ты права. Генрих привез на родину несметные богатства. Но какой ценой!

Агнес с ужасом вспомнила подвал, в котором держали Матиса. Каким же ужасным событиям стали свидетелями эти стены? Ей даже послышались крики норманнских заговорщиков. Как и прежде, Трифельс представился ей в образе громадного существа, которое дышало и жило своей жизнью.

Она тряхнула головой и вновь прислушалась к словам монаха. Тот как раз переворачивал страницу. На следующем рисунке был изображен рыцарь, сразивший мечом человека в короне. Лужи крови заливали пол прекрасного зала.

– Генрих умер от лихорадки, едва ему перевалило за тридцать, – тихим голосом рассказывал отец Тристан. – Не исключено, однако, что его отравила собственная жена. Другие утверждают, что сам Господь покарал Генриха за его страшные деяния. Доподлинно ничего не известно. Как бы то ни было, его сын, Фридрих II, был еще слишком мал, чтобы занять трон. Поэтому большинство немецких курфюрстов сошлись на дяде Фридриха, Филиппе из Швабии, который тоже представлял род Штауфенов. Это вызвало большое недовольство Вельфов, которые к тому времени набирались могущества и вели с Гогенштауфенами борьбу за власть. В течение нескольких ужасных лет в Германии правили сразу два императора: Отто из рода Вельфов и Филипп.