Оливер Пётч - Крепость королей. Проклятие

Кожевники с первого взгляда догадались, что первый из троицы, ехавший на роскошном жеребце, – знатная особа. На нем были ярко-красные разрезные штаны и камзол из черного бархата; поверх него лоснился черный, подбитый мехом плащ. Надвинутый на лицо берет был украшен на солдатский манер яркими перьями. От незнакомца исходила едва уловимая опасность – так громовые раскаты возвещают о предстоящем шторме.

– Эй, ты! – властно окликнул он одного из кожевников у ручья, исхудалого старика. В голосе его чувствовался странный, чужеземный акцент. – Где можно найти наместника?

– Он, наверное, в ратуше, господин, – пробормотал старик, не поднимая взгляда. – Просто скачите прямо по переулку до рыночной площади – и окажетесь там.

Не удостоив старика благодарности, богато одетый незнакомец пустил коня галопом. Двое других дюжих молодчиков, с косматыми бородами и длинными волосами, последовали за ним. Топот копыт разносился по залитому нечистотами переулку; больше ничего не нарушало тишины, почти зловещей в столь ранний час. Где-то пропел петух, захрюкало несколько свиней, и по улицам медленно расползался утренний туман.

На безлюдной рыночной площади главарь соскочил с седла и привязал коня у колодца. Затем что-то приказал на незнакомом языке двоим сопровождающим. Те кивнули и обвели площадь скучающими взглядами. В этот момент одно из окон распахнулось, и служанка принялась развешивать белье. Заметив всадников, она торопливо захлопнула ставни.

– Бу! – прикрикнул один из мужчин.

Оба тихо рассмеялись, а взмыленные кони принялись пить из колодца.

Их главарь между тем прошел в ратушу. Она представляла собой фахверковое строение, выкрашенное красным и белым. Его размеры и красота свидетельствовали о славном прошлом бывшего имперского города. Посреди покосившихся зданий с облупившейся краской оно казалось даже неуместным. Пропитанные бычьей кровью ступени скрипели под сапогами незнакомца.

В кабинете на верхнем этаже Бернвард Гесслер корпел над актами. Наместник как раз собирался перебрать списки собранных податей. Все деревни и селения уже расплатились. Через час состоится заседание совета, на котором вновь избранные городские советники обсудят меры против бесчисленных происков так называемых лютеран. В последнее время в городе то и дело объявлялись монахи и странствующие проповедники, которые выступали против папских индульгенций. После недавних событий в «Зеленом древе» Гесслер настоял на скорейших перевыборах в городской совет. Противники остались не у дел, согласные и нерешительные сохранили посты. Теперь наместник был уверен, что хоть ненадолго вернул контроль над городом. Вот если бы не эти злостные лютеране!.. Но он и с ними справится, так же как и с непокорными крестьянами. И с этим наглым кузнецом, который теперь томился в Трифельсе. Ему тоже не избежать заслуженной кары.

Когда в дверь вдруг постучали, Гесслер даже головы не поднял.

– Господи, не сейчас! – проворчал он недовольно.

Но дверь распахнулась без приглашения.

От человека, вошедшего в кабинет, исходила опасность и вместе с тем благородство. Поэтому Гесслер проглотил проклятие, готовое сорваться с губ, и смерил гостя выжидающим взглядом.

– Да? – спросил он осторожно.

Незнакомец пододвинул к себе стул и сел, закинув ногу на ногу. Надвинутый на лицо берет скрывал его черты.

– Поиски одной вещицы привели меня в ваш маленький городок, – начал он с мягким, странным акцентом. – Возможно, вы сможете помочь мне.

Наместник тонко улыбнулся:

– Возможно. Приходите лучше завтра, ближе к полудню. Тогда я смогу…

– У меня не так много времени, – перебил его незнакомец. – Я проделал сюда долгий путь.

Он сдвинул берет на затылок, и Гесслер увидел, что лицо у гостя чернее ночи. На его фоне холодными, сверкающими бриллиантами поблескивали белые глаза.

– Очень долгий путь, – повторил незнакомец.

Он вдруг запустил руку в карман широких, разрезных штанов и извлек мешочек звонких монет. Быстрым движением незнакомец толкнул кошель по столу, так что тот остановился прямо перед Гесслером.

– Плата за исполнение моего скромного желания. Еще столько же вы получите, если ваша помощь принесет пользу.

Гесслер в изумлении развязал мешочек. В нем лежали золотые монеты иноземной чеканки. Столько денег наместник не зарабатывал даже после сбора годовых податей! Сердце подскочило к самому горлу, однако внешне он сохранил самообладание.