Артур Конан Дойль - Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона

– Да, мисс Стонер.

– Но, право, это кажется вполне бесполезным, раз вы отказываетесь от таких превосходных предложений, – резко проговорила она. – Вряд ли вам дождаться другого подобного. Прощайте, мисс Гёнтер.

Когда я вернулась домой, мистер Холмс, и увидела, что в буфете у меня ничего нет, а на столе лежат неуплаченные счета, то невольно спросила себя, не сделала ли я глупости. Ну, если у этих господ какие-то странные причуды, если они требуют необычайного повиновения, то зато они и готовы давать хорошую плату за свои эксцентричности. В Англии гувернантки редко получают сто фунтов в год. Да и к чему мне длинные волосы? Многим очень идут короткие, может быть, пойдут и мне. Через два дня я была вполне уверена, что я сделала большую глупость и подумывала уже переломить свою гордость, пойти в контору и узнать, не свободно ли еще это место, как вдруг получаю письмо. Оно со мной, и и прочту его вам.

«Под буками», вблизи Винчестера.

«Дорогая мисс Гёнтер.

Мисс Стонер была так добра, что дала мне ваш адрес. Пишу, чтобы спросить вас, не переменили ли вы своего решения. Моей жене хочется, чтобы вы согласились жить у нас, так как вы очень понравились ей по моему описанию. Мы согласны давать вам по тридцати фунтов за три месяца – т.-е. 120 ф. в год, чтобы вознаградить вас за мелкие неприятности, причиняемые нашими причудами. Да вообще в них нет ничего затруднительного. Жена любит особый оттенок синего цвета – bleu électrique – и желает, чтобы вы носили платье этого цвета по утрам. Вам не придется тратиться, так как у нас осталось такое платье от нашей дорогой дочери Алисы (которая живет теперь в Филадельфии); оно будет, я думаю, как раз впору вам. Не думаю также, чтобы вам было особенно неприятно сидеть где либо в указанном месте или заниматься, чем вас попросят. Что же касается волос, то, как ни жаль обрезать такие чудесные волосы, я должен настоять на этом; однако, надеюсь, что увеличение жалованья вознаградит вас за потерю. Ваши обязанности относительно ребенка очень легкие, приезжайте же, я буду ждать вас в Винчестере с экипажем. Дайте знать, с каким поездом приедете.

С почтением

Вот, м-р Холмс, письмо, только что полученное мной. Я решилась принять это место. Однако, прежде чем сделать решительный шаг, я обращаюсь к вам за советом.

– Раз вы решились, то нам не о чем и говорить, мисс Гёнтер, – улыбаясь, проговорил Холмс.

– А вы посоветовали бы мне отказаться?

– Признаюсь, я не желал бы видеть свою сестру на таком месте.

– Что это значит, м-р Холмс?

– Ах, у меня нет никаких данных. Я не могу ничего сказать. Может быть, вы сами составили себе какое-нибудь мнение?

– По-моему, возможно только одно предположение. М-р Рюкэстль показался мне очень добрым человеком. Может быть, жена его сумасшедшая и он желает скрыть это, чтобы ее не засадили в лечебницу; он исполняет все ее капризы, чтобы предотвращать приступы бешенства.

– Конечно, это возможное, даже очень возможное предположение. Но, во всяком случае, это не очень-то приятное место для молодой барышни.

– Но деньги, м-р Холмс, деньги!

– Да, конечно, жалованье хорошее, даже слишком хорошее. Вот это-то и тревожит меня. Отчего они дают вам 120 ф., когда любая пойдет за 40? Наверно, есть какая-нибудь основательная причина.

– Я думала, что надо вам рассказать все, чтобы вы поняли, если понадобится потом ваша помощь. Я буду чувствовать себя сильнее, зная, что вы стоите за моей спиной.

– Можете быть спокойны в этом отношении. Дело обещает быть одним из самых интересных за последние месяцы. Тут встречаются совершенно новые черты. Если вы будете в недоумении или опасности…

– Опасности! Какого рода опасности?

Холмс серьезно покачал головой.

– Опасности не будет, если мы сумеем определить, в чем она состоит, – сказал он. – Дайте мне телеграмму, и я приеду к вам во всякое время дня или ночи.

– Этого достаточно, – проговорила она, вставая. Всякое выражение тревоги исчезло с ее лица. – Теперь я совершенно спокойно уеду в Гемпшир. Сейчас же напишу м-ру Рюкэстлю, принесу в жертву мои бедные волосы, а завтра отправлюсь в Винчестер.

Она в кратких словах поблагодарила Холмса, простилась с нами обоими и поспешно вышла из комнаты.

– Ну, эта барышня сумеет постоять за себя, – проговорил я, прислушиваясь к ее быстрым, решительным шагам.

– И отлично, так как, я думаю, ей скоро придется позвать нас, – серьезно сказал Холмс.

Вскоре предсказание моего приятеля оправдалось. В продолжение двух недель я часто думал о мисс Гёнтер. Необыкновенно большое жалованье, странные условия, легкие обязанности, – все было ненормально, все указывало на нечто особенное. Я не мог решить, что это причуда или преступный замысел, не мог решить, что за человек, пригласивший мисс Гёнтер – филантроп или негодяй. Я заметил, что Холмс часто сидел, нахмурив брови, весь погруженный в раздумье, но когда я заговорил о мисс Гёнтер, он только махал рукой.