Лев Овалов - Помни обо мне. Повесть

- А куда же пойдут те? - поинтересовался Петя.

- К медведям.

- Без шуток.

- А я без шуток. В той стороне только медведи.

- Разве они здесь водятся?

- Сколько угодно.

- А почему их не боятся?

- Потому что летом медведь не опасен, а такой компании испугается любой зверь.

- Все-таки не понимаю, - не удержался Юра. - Почему мы уступили?

Лида ласково улыбнулась:

- Поймешь, Юрочка, поймешь.

- А кто это?

- Охотник.

- С овчаркой? На кого же он охотится?

- На кого-нибудь да охотится.

- Не надо было нам уходить.

- Надо!

- Нет.

Однако Лида не хотела продолжать спор.

К Юре подошла Таня:

- Она сильно тебя ударила?

Он потрогал голову.

- Обойдется.

- Может, перевязать?

- Потом…

Шли медленно, чувствовалась усталость. Лес к вечеру казался еще страшнее и нелюдимее. Путь преграждали ветви елей, обросшие бледным зеленоватым лишайником. Птицы смолкли. За тусклыми стволами стлались тени. Солнце висело прямо за спиной. Под ногами похрустывала хвоя. Скорей бы привал!

Молчание нарушил Петя:

- Послушай, Юрка, как это ты обругал старика?

Юра хмыкнул:

- Я не ругал.

- Ну, обозвал.

- Сумасшедшее пианино.

- Действительно, - сказала Лида. - Какое бессмысленное выражение.

- Это не мое выражение.

- Все равно бессмыслица!

- Это выражение Ленина. Впрочем, извините, перепутал. Сам не понимаю, как оно у меня вырвалось. Не пианино, а фортепьяно.

- Но как же это понимать - сумасшедшее фортепьяно?

- Очень просто. Я читал зимой Ленина. Есть у него такая книга: «Материализм и эмпириокритицизм». В ней объясняется разница между идеализмом и материализмом…

- Ну?

- Вот Ленин и приводит там выражение французского философа Дидро.

- Расскажи!

- Дойдем сперва до привала.

Они еще засветло добрались до палатки.

Разожгли костер, разулись, поставили на огонь кулеш со свиной тушенкой, расположились у костра.

- Теперь давай, - напомнил Петя. - Обещал…

Последний отрезок пути Юра мучительно ломал голову, напряженно вспоминая прочитанное, ему еще не приходилось выступать с лекциями на философские темы.

- Может, отставим?

- Нет уж, давай, - не согласился Петя. - Наедимся кулеша, разморит, и завалимся спать.

- Вы, конечно, проходили историю партии?

- Конечно, - неуверенно отозвался Венька. - А что?

- Вы, конечно, знаете, что коммунисты и комсомольцы по своим убеждениям материалисты?

- Конечно, - подтвердил Венька.

- Ну, а эти самые… верующие… являются идеалистами.

В самой чаще уральской тайги полыхал костер, потрескивали горящие сучья, взлетали золотистые искры, булькал закипающий кулеш. Вокруг костра расположились две девушки и три парня, и один из них впервые в жизни разъяснял своим товарищам разницу между идеализмом и материализмом.

- Материализм, ребята, считает основой всего природу. Она, так сказать, начало начал, а мысль, мышление, дух возникли уже после того, как появился человек, это, так сказать, производное природы. Сперва жизнь, бытие, а затем уже возникает мышление.

- Конечно, - согласился Венька. - Сперва каша, а потом уже философия.

- Не так просто! Дидро называл идеалистами философов, которые считали, что все в мире существует только в связи с их собственными переживаниями, без меня, мол, и мира не существует.

- Ну и дурни, - сказал Венька. - Какие же это философы, если даже ребенку понятно, что все существует помимо него?

- А ты помолчи, - остановила Лида. - Ты слушай.

Венька обиделся:

- А я что делаю?

- Вот и молчи.

- А сам Дидро считал, что люди - это лишь инструменты, одаренные памятью и способные ощущать и объяснять происходящее. Предположим, говорил он, что фортепьяно обладает способностью помнить и чувствовать. Разве оно не станет повторять мелодии, которые исполнили на его клавишах? Наши чувства и есть не что иное, как клавиши, по которым ударяет природа.

- А что же такое сумасшедшее фортепьяно? - спросила Лида.

- А это когда какое-нибудь чувствующее фортепьяно начинает воображать, будто в нем заключена вся гармония вселенной!

Кулеш кипел, все были голодны, но ребята медлили с ужином, их увлек старинный спор энциклопедиста Дидро с епископом Беркли. Во всяком случае, девушек интересовало, почему Юра назвал Елпидифора сумасшедшим пианино.

- А что сказал Ленин? - еще раз спросила Лида.

- Ленин спрашивал: от вещей мы идем к ощущениям и мыслям или от мыслей и ощущений к вещам? - Юра хорошо помнил это место. - Первой точки зрения держался Энгельс. И вот тех, кто воображает, что он один существует в мире, кто считает себя центром Вселенной, кто, извините, думает, что он пуп земли, - таких людей Ленин называл сумасшедшими фортепьяно!