Евгений Рудашевский - Город Солнца. Глаза смерти

Маме и отцу Дима потом объяснил, будто бы сам, в одиночку, выбрался из дома, пока Аня и её одноклассники спали, и по собственной воле отправился к заброшенному зданию, которое заприметил ещё днём. Такая история напугала и расстроила родителей, особенно отца, который и прежде был недоволен сыном.

Когда Диму выписали из больницы, Аня обещала себе впредь заботиться о нём. Надеялась, что брат со временем забудет этот кошмар. И поначалу всё шло хорошо. Он должен был ещё какое-то время ходить на костылях, но в остальном выглядел бодрым. А к Новому году выяснилось, что после перелома и четырёх операций левая нога у Димы стала короче правой на три сантиметра. И эта разница с возрастом только увеличивалась.

Дима никогда не обвинял Аню. Более того, стал относиться к ней с ещё большим теплом. Аня этого не понимала. Удивлялась тому, что брат делится с ней своими тайнами, поддерживает. И старалась отвечать тем же. А потом её перевели в гимназию на Большой Никитской. Репетиторы готовили Аню к поступлению на графический дизайн в Европейский институт дизайна. Диму родители переводить не стали, потому что они жили на Соколе – мама боялась, что ему будет трудно каждый день ездить так далеко. Отец с этим не спорил.

Сейчас, когда Аня вернулась из Мадрида, она сразу почувствовала, что брат изменился. В нём что-то надломилось. Он часто грустил в одиночестве. Учился без особого интереса. Сидел в интернете и совсем не общался со старыми друзьями. Из новых друзей появился только Максим, и Аня пока не могла понять, что именно связывает её брата с этим человеком. Возможно, оба были нелюдимы, каждый на свой лад. Ведь по Диме с его говорливостью так сразу и не скажешь, что он замкнут и общению предпочитает компьютер или книги.

Аня перевелась в институт графики при Московском политехе. Теперь училась в одном университете с братом, хоть и по большей части в разных корпусах. Только жалела, что не может, как прежде, отвечать искренностью на его искренность. Так и не сказала ему, почему на самом деле вернулась из Испании, почему вдруг променяла Мадрид на Москву. Дима и не допытывался. Наверное, понимал, что ответ ему не понравится.

Аня села в кресло. С любопытством взглянула на скучавшего в их компании Максима. Он почти не смотрел на Аню, хотя она была в новенькой плиссированной юбке и хорошеньком, купленном ещё в Мадриде бомбере с цветными нашивками. Аня знала, что такое сочетание ей идёт.

Молчание затягивалось.

Аня уже хотела заговорить о развешанных в гостиной панно, когда Дима вдруг оживился:

– Кстати, об универе. Что там с твоим репортажем?

– Завтра опять поеду в мастерскую.

– Я с тобой! Хочешь там ещё чего-нибудь накопать?

– Нет. Я там блокнот оставил.

– Блокнот?

– Ну да. Пока фотографировал, положил на стол реставратора. И забыл.

– Ты всегда всё записываешь в блокнот? – уточнила Аня.

Максим неопределённо повёл плечами.

– Ты лучше спроси у него про картину. Давай, давай. Тебе понравится.

– А что там с картиной? – неуверенно произнесла Аня.

Не дожидаясь, пока Максим скажет что-нибудь односложное и унылое, Дима сам поторопился рассказать сестре об «Особняке на Пречистенке». Аню его рассказ заинтересовал. Она любила такие истории. К тому же и без Диминых пояснений понимала, как именно один красочный слой может оказаться под другим.

– А почему твоя мама сняла картину с аукциона?

Аня спрашивала Максима, но отвечать вновь взялся Дима. Макс не сдержал улыбку. Они с Аней впервые свободно обменялись взглядами – в них промелькнуло что-то тёплое, понятное. Дима этого не заметил.

– Екатерина Васильевна… ну, в общем, ей были срочно нужны деньги. И она всё равно не верит, что внутренний слой такой уж интересный. Но в принципе это может поднять стоимость картины. Тут даже раскрывать ничего не надо. Продавай как двойную картину, да и всё.

– Так почему твоя мама отказалась сразу продать «Особняк»? – не поняла Аня.

– Корноухов получил большой заказ, – ответил Максим. При этом отвёл глаза. Кажется, ему было неприятно говорить о безденежье семьи. – Теперь сидит в мастерской. В общем, с деньгами стало полегче. И мама решила не торопиться.

– Ясно. – Аня кивнула.

– А дальше что? – тут же спросил Дима. – Ну, с картиной.

– В следующее воскресенье мама повезёт «Особняк» в Питер. У неё там знакомый. Занимается подделками, атрибуцией и всем таким. Там всё разузнают.

– А ты?

– А что я?

– Тоже поедешь?