Стефан Пастис - Дневник «Эпик Фейл» - допущены ошибки [litres]

Поэтому я решаю, что их нужно переодеть.

Я заглядываю в ящик комода.

И нахожу фонарик.

Который работает!

Поэтому я играю с фонариком.

Пролетают целых четыре часа.

Надзиратель заходит с проверкой.

Я шмыгаю обратно за стол и говорю, что всё в порядке.

Смотрю в учебник.

И замечаю узор древесины.

– Я просто хочу знать, от чего умер мой хомяк.

Это Макс Ходжес. Он донимает меня во время большой перемены.

– Я не могу раскрыть эту информацию, – говорю я.

– Почему?

– Потому что следственные действия прервались под влиянием внешних факторов.

– Абракадабра какая-то, – говорит Макс.

– Я и так упростил. Жаль, если ты не понял.

– Я тут слыхал про твою пьесу, – с улыбочкой произносит Макс.

– А-а, – небрежно отзываюсь я. – Значит, ты в курсе, что некто, кого я считал союзником, на пару со своим зловредным репетитором сорвали нам спектакль?

Макс мотает головой.

– Нет, мне говорили, ты грохнулся и ушиб голову о садовый ороситель.

От возмущения я вскакиваю.

– Подлые инсинуации!

– Опять не понимаю, – озадаченно чешет затылок Макс.

– Это означает, что одна бессовестная интриганка вознамерилась уничтожить меня и для достижения своей цели нагромождает немыслимые горы клеветы!

Макс смотрит на меня с испугом.

Я уже ухожу, но этот невежда хватает меня за руку.

– Послушай, Фейл. Можешь не говорить, от чего умер мой хомяк, но скажи хоть, причину ты выяснил?

– Я – Тимми Фейл, лучший сыщик в городе, – с достоинством отвечаю я. – Известна ли мне причина? Сам как думаешь?

– Вообще-то я думаю, что ты со странностями.

Прежде чем я успеваю ответить, в лицо мне прилетает кикбольный мяч.

Я хватаю мяч и забрасываю его на улицу.

– Сочувствую по поводу ушиба, Тимми, но не стоило бросать мяч на проезжую часть, – слышу я.

Это новый учитель. Я не знаю его имени, поэтому буду называть просто:

– Было бы неплохо, если бы ты тоже хоть изредка играл с нами в кикбол, – продолжает Новенький. – Это очень интересная игра. – Он лезет через ограду за мячиком.

– Нет уж, спасибо.

– Почему? – не отстаёт Новенький.

– Потому что вы – лишь бледная тень того человека, каким был Фредерик Крокус. Я тоскую по нему всем сердцем.

– Да брось! Я тоже кое-чего стою. Вот, лови! – Новенький кидает мне мяч.

Мячик бьёт меня по физиономии.

– Вы второй раз попали в меня! – негодую я.

– Прости, пожалуйста, – извиняется учитель. – Давай покажу, как правильно принимать мяч.

К счастью, звонок на урок обрывает показательные выступления.

– Ну, что же, – замечаю я, – вы уже попытались разнести мне голову снаружи, теперь у вас есть возможность сделать это изнутри.

Новенький со смехом уходит.

Я чувствую на плече мягкую женскую руку.

– Не груби мистеру Дженкинсу, – говорит мне Донди Свитуотер. – Он хороший.

– Только не со мной, – хмуро отвечаю я. – Испортил мне всю перемену.

– Я видела, – кивает Донди, поднимая с земли злосчастный мяч. – Забросишь его в кладовку для спортивного инвентаря по пути в класс?

– Ладно, – соглашаюсь я, – только поаккуратнее с передачей. Не хочу ещё раз отхватить по черепушке.

Дворничиха осторожно вручает мне мячик.

– И это тоже возьми, – вполголоса говорит она, суёт мне в руку два батончика из воздушного риса и шёпотом прибавляет: – Для твоего пушистого друга.