Эйко Кадоно - Кики и новое колдовство

— Ну надо же, а я и не знала... Понимаешь, я до сих пор была ведьмой безо всяких особых усилий, летала себе и летала в свое удовольствие, все складывалось само собой. Но потом... я писала тебе об этом в письме... я забеспокоилась. А вдруг я, сама того не зная, приношу людям неприятности? Я тогда совсем в себе разуверилась. Вот я и подумала: пусть я только начинающая ведьма, но было бы неплохо найти себе занятие, в которое я могла бы вложить душу. Может, я тогда смогу избавиться от своей тревоги? Тогда я перечитала твое письмо и решила, а не попробовать ли мне варить снадобье?

— Я каждый год предлагала тебе этим заняться, но ты всякий раз пренебрежительно отмахивалась, говорила, что тебе это скучно. Ведьминские снадобья таковы, что если их варят с неохотой, то они не действуют. При их изготовлении важнее всего любовь к своему делу, вложенные в дело чувства. Поэтому я тебя никогда не принуждала.

— Да, я знаю. Сама не понимаю, поему я так упорно отбрыкивалась... Но сейчас я очень хочу этим заниматься! Это не просто сиюминутный каприз, я так хочу варить снадобья, что сама себе поражаюсь. — Кики внимательно посмотрела на сидящих перед ней Кокири и Окино.

— Этим вечером ты привезла в наш дом на своем помеле могучую силу. Да, я это чувствую.

— Могучую силу? — нахмурилась Кики.

— Рано ил поздно ты тоже это поймешь, Кики. Потихоньку, помаленьку... — Кокири смотрела невидящим взглядом куда-то вдаль. — Начнем завтра в полночь. А пока отдохни как следует.

— Хорошо! — с готовностью кивнула Кики.

После ужина по гостиной потек аромат кофе. Это был аромат любимого кофе Окино, чуточку пережаренного. Дрова в камине сонно потрескивали, изредка выпуская оранжевые язычки пламени. Запахи, звуки, цвета – все было точно так же, как в ту пору, когда Кики была маленькой. Все окна были плотно закрыты, шторы задернуты, казалось, они тоже стоят на страже покоя и уюта. Было так хорошо, что так и тянуло в дремоту.

Кики сидела на диване, вытянув ноги и полуприкрыв глаза, и всем своим существом наслаждалась теплом родного дома. И все же где-то в глубине ее души было раскрыто крохотное окошко, из которого неизменно был виден город Корико.

«Я принадлежу миру вне этого дома, я вернулась сюда лишь ненадолго. Я здесь гостья», — с щемящей нежностью подумала Кики.

— Кики, тебе нельзя спать. — Дзидзи, который и сам то и дело поклевывал носом, похлопал уснувшую Кики передней лапкой. — Полночь уже совсем скоро!

— Да, я знаю... — Кики кое-как подняла слипающиеся веки.

Снаружи послышались шаги. Дзидзи навострил уши.

— Ой, это Кокири!

Кики поспешно открыла дверь, ведущую в сад, и в лицо ей – даром что весна была уже на дворе – ударила волна по-зимнему холодного воздуха.

— Брр, холодно! — Кики втянула голову в плечи, посмотрела в небо и вскрикнула. — Ой, а что луны нет?

— Она там! — раздался в ответ голос Кокири. Она стояла, держа две широкие – еле ухватишь – и неглубокие корзины.

Кики отвернулась от нее и посмотрела за дом – и впрямь, там сияла ясным светом круглая луна. Небо, озаренное ее мерцанием, было чистым и высоким.

— Нынче ночью луна едва ли не краше той, что была в ночь, когда ты отправлялась в новую жизнь. Ну что ж, давай приступать к «омовению семян».

— Омовению?

— Ох, ты что, забыла? Мы должны омыть семена лекарственных трав в лунном свете.

— А, теперь вспомнила. Там еще надо петь такую тарабарскую песенку.

— Тарабарскую... Ну ты скажешь тоже. Чина, марена, донник, просвирник... — низким бормочущим голосом пропела Кокири.

— Да-да, эту. Но сейчас она звучит иначе, чем тогда. Она так гармонирует с лунным светом! — удивилась Кики и тоже забормотала, вторя матери: — Чина, марена...

— Когда ты была маленькой, то говорила, что такая песня только для лесных чудищ годится. Еще предлагала что-нибудь другое петь, звонкое и громкое...

— Да, но знаешь, теперь мне кажется, что это очень красивая песня, даже странно.

— Это потому, что ты стала немного взрослее. Ну что, начнем? — Кокири поставила корзины, которые держала в руках, на траву. — Итак, прежде всего – семена. Двенадцать лекарственных трав собирают в разгар лета, но часть, сколько покажется соразмерным, оставляют на гряде до осени, тогда-то и собирают семена. Когда идешь за семенами, нужно быть честной с самой собой и брать именно столько, сколько сочтешь нужным. Жадничать тут нельзя. Вот в прошлом году мне вдруг захотелось собрать больше, чем когда-либо... Тогда я сама себе удивилась, а теперь я понимаю, что я собрала и на твою долю.