Джеймс Паттерсон: Охотники за сокровищами. Страшные приключения в Африке

– Ах, семейство Кидд! Признателен вам за эту встречу. Приятно вас снова видеть.

– Что с мамой? – с места в карьер выпалила Шторм (она всегда пренебрегает условностями и сразу же переходит к делу).

– Держится, и поразительно хорошо для человека, который брошен на милость этих безжалостных бандитов.

– Но она ведь жива? – спросил я. – Ее же не убили и все такое?

– Нет-нет, вовсе нет! Более того, она еще ухитряется задать своим похитителям, как она выражается, «перцу».

– Значит, на Кипре вы ее видели? – спросил Томми, который вечно отстает от других на две страницы, даже если мы читаем комиксы.

– О да. Получив в свое распоряжение греческую вазу, которую вы так ловко отыскали, похитители вашей мамы потребовали, чтобы я явился к ним лично. Ваша мама установила подлинность этого бесценного артефакта, ну а я от всей души поддержал ее выводы.

– Но они ее все равно не отпустят?

Доктор Льюис покачал головой:

– Боюсь, что нет. Однако за мою помощь мне было позволено увезти с собой с Кипра вот это.

И он показал нам миниатюрную флеш-карту.

– Что на ней? – спросил я.

– Видеозапись. Послание. От вашей мамы.

Мы бросились обратно в школу. Шторм схватила комп, мы нашли пустой класс, где могли без помех посмотреть загадочное послание.

Оно было довольно коротким, но очень трогательным, и проняло нас до глубины души.

Потому что перед камерой была наша мама.

«Привет, ребятки!»

Мама улыбнулась – именно так она улыбалась всякий раз, когда называла нас «ребятки».

«Как же я скучаю по вас и по папе! Я слышала о том, что с вами случилось. Томми, ты старший и отвечаешь за всех, пока не вернемся мы с папой. Ты всегда был храбрым. Мы знаем, ты не подведешь».

– Ни за что не подведу, мам, честное слово. – И Томми поднял правую руку, словно давая клятву.

«Но только, Томми, всегда слушай, что говорит Шторм – моя умная и красивая дочь. Она умнее всех, кого я знаю. И она никогда не забудет самое важное – не забудет, как она любит своих близких».

Томми обнял Шторм за плечи. Шторм бросила на него косой взгляд, но сбрасывать его руку не стала.

«И обоих вас прошу: следите за младшими братом и сестрой. Ах, близняшки вы мои невыносимые! Как мне не хватает твоих рисунков, Бек. Ты, наверное, уже научилась рисовать лучше Пикассо».

– Почти, – пробормотала под нос Бек.

«А ты, Бик, знай, что всякий раз на ночь я рассказываю себе какую-нибудь из твоих историй.

И улыбаюсь, и не важно, насколько день был ужасный. Обязательно записывай все, что рассказываешь, чтобы и другие могли порадоваться твоему таланту».

Наступила краткая пауза. Мама мельком поглядела направо.

«Ах, вот оно что. Мои, мм, хозяева просят не затягивать. Так что слушайте внимательно, что я вам скажу. Как видите, я совершенно потеряла счет времени. Навестите мою тетушку Белу Кил-гор. Она живет в Каире. И помните, ребятки, – зимой, весной, летом, осенью моя тетушка Бела обожает Юлия Цезаря и число тринадцать. Если же повстречаете человека с повязкой на глазу, с черными усиками, тонкими, словно их карандашом нарисовали, и в кепи французского Иностранного легиона, бегите что есть духу! И тете Беле скажите, чтобы бежала. Его зовут Ги Дюбонне Мерк, и…»

В кадре появилась какая-то мутная фигура. Низкий голос произнес:

«Хватит. Выключай».

Экран опустел.

Голова моя – тоже.

Потому что я ровным счетом ничего не понимал.

Что это за чепуха – тетя Бела, Юлий Цезарь, число тринадцать, негодяй по имени Ги в кепи французского Иностранного легиона и с повязкой на глазу?

– Так, – сказала Бек. – Ерунда какая-то.

– А вот и не ерунда, – возразил я, хотя мне вовсе неохота было устраивать очередную Близнецовую тираду. – Вдруг тетя Бела – это то же самое, что дядя Тимоти?

– В смысле мужчина? – спросил Томми.

– Нет, – сказала Бек. – Мужчина – это тот, который в странной шляпе и одноглазый.

– Да я не об этом, – отмахнулся я. – Дядя Тимоти – агент ЦРУ и куратор мамы и папы, так?