Елена Нестерина - Пудель бродит по Европе

– Да мы и не будем его фотографировать, Мыльченко! – покачала головой Арина. – Я сейчас все объясню. Мы проведем культурную и красивую акцию – и все останутся довольны.

– И Петр Брониславович, и его Галина Гавриловна… – подтвердил Витя.

– Ага, и твоя баба Лиза, – подтвердила его слова Арина. – Давайте определим, кто что будет говорить во время акции у бабы Лизы дома. И за Бимой! Ух, как приведем его – то-то будет праздник в доме Петра Брониславовича!

В тесной однокомнатной квартире, всюду застеленной клеенками, было тихо. Никого не ждала в этот час старушка Елизавета Прокофьевна. Забалтывая время, тикали ходики на кухне. За их жестяным, чуть погнутым с правой стороны маятником, который из-за этой своей погнутости болтался туда-сюда и то торопил, то замедлял старушкино время на циферблате часов, вот уже минут десять пристально следил пудель средних размеров. Следил, норовя прыгнуть повыше и откусить странный суетливый предмет, который вдруг привлек его внимание.

И только пудель подобрал под себя голые задние лапы, чтобы сигануть повыше, как раздался звонок в дверь.

От неожиданности пудель вздрогнул, его лапы скользнули по постеленной на пол клеенке. Пудель растерялся, но ненадолго…

Старушка Елизавета Прокофьевна выронила из рук газету, бодро выскочила из кресла и бросилась открывать.

Впереди нее уже несся пудель, его оглушительный лай был слышен, наверное, отсюда, с первого и до самого последнего этажа дома.

– Бима, Бима, ну не грызи ты мои тапочки, дай пройти! – просила старушка, остановленная пуделем в полуметре от входной двери. – Слышишь, Бима, нам звонят! К нам пришли!

Бима, периодически гавкая, продолжал рвать и трепать хозяйкины тапочки, но та, наученная горьким опытом, знала – чтобы он не разгрыз и не проглотил их, ни в коем случае нельзя отрывать ноги от пола. Она, не делая больше ни одного шага вперед, вытянулась, кончиками пальцев дотянулась до замка, с трудом повернула его.

Лай усилился.

– Бима, смотри, это же гости! – воскликнула обрадованно старушка. – А ну глянь? Узнал? Антошенька наш пришел!

– Здрасьте, баба Лиза, – бодро крикнул Антоша, стараясь заглушить тявканье Бимы. – Да, мы пришли, мы гости… Это мои друзья Арина и Витя!

Арина и Витя тоже поздоровались.

Их взорам предстало крайне странное зрелище. Обои в квартире чуть ли не до самого потолка были изодраны в клочья. Очевидно, кто-то периодически, в припадках особого гнева или азарта, вдруг бросался их драть. По полу, куда ни кинь взгляд, лежали клеенки всех мастей: от оранжевых больничных до разноцветных кухонных.

Тут же стало понятно, зачем клеенки.

– Мы по делу, баба Лиза! – все так же бодро заявил Антоша.

– Понятно, Бима? Они по делу! – на полном серьезе обратилась старушка к своему пуделю.

– Ой… – только и сказал Витя Рындин, отскакивая от пуделя как можно дальше.

Но все равно было уже поздно – под ногами у него образовалась лужица. Как раз на специально подстеленной для этого клеенке. И на джинсы Вите маленько попало…

– Ах, прости, мальчик… – замахала ручками старушка. – Это Бима волнуется.

– Да ладно, что уж… – пробормотал Витя.

– Ой! – настала очередь Арины.

Дело в том, что Бима вдруг подпрыгнул, завидев на Арине что-то особенно для себя привлекательное.

– Девочка, спрячь скорее помпончики от шапки! – воскликнула старушка Елизавета Прокофьевна. – Бима очень их не любит и, если увидит, как они качаются, немедленно отгрызет!

Арина схватилась за пушистые помпоны на завязках своей шапки. Но, чтобы все-таки безумный Бима на Арину больше не бросился, верный Витя, забыв о том, какую гадость сделал пудель с его джинсами, вылез вперед, что было весьма непросто в тесной прихожей старушкиной квартирки, и загородил Арину собой.

– Ах, игрун! Ах, шалунишка! – умилялась тем временем Антошина родственница, глядя на своего разлюбезного пуделька.

А пуделек был очень странного вида. Шерсть на задней части его тельца отсутствовала начисто, зато полтуловища, плечики и голова заросли густой и длинной, чрезвычайно кудлатой шерстью розового цвета. Да-да, розового. Такими же розовыми были шерстяные шарики на кончиках лапок и массивный шар-набалдашник на непрерывно виляющем хвосте. На шее пуделя мотался перекрученный шелковый бант, а глазенки блестели и демонстрировали полное отсутствие рассудка у их хозяина.

– Елизавета Прокофьевна, вы не могли бы помочь юным арт-дизайнерам? – проникновенным голосом начала Арина, обращаясь к старушке.