Елена Нестерина - Угнанное пианино

Еще несколько фрагментов ни в чем не повинного торта шлепнулись на пол. Один даже уютно приземлился вверх розочкой на нарядную лаковую туфельку Вероники Кеник. Получилось красиво и необычно – кремовая розочка на лаковой туфельке. Но Вероника даже не заметила этого…

– Ему угрожала опасность, а я его из дома выгнала! Не спасла, не укрыла! – горестно воскликнула Вероника. – А он просил убежища, он спасался от преступников! Эх…

Да, перед мысленным взором Вероники Кеник явственно предстала вся ужасная картина происшедшего. Когда наивный бедняжка Антончик Мыльченко для своих культурно-поздравительных целей выкатывал пианино в подъезд, некие бандиты совершали там какое-то злодеяние. Невольным свидетелем всего этого, как говорят по телевизору в оперативных сводках криминальных событий, и стал Антон. Из подъезда-то он, видимо, благополучно вышел. Но затем… Преступники шли за ним по пятам. До самого дома Вероники. И схватили его при первом же удобном случае – то есть именно тогда, когда сама жестокая Вероника Кеник лишила его надежного крова или просто пристанища, позволив такому же жестокому Артуру изгнать бедолагу Антона из ее квартиры…

– Ой-ей! Ой-ой-ой! – схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, запричитала красивая девочка. – Как же мне не стыдно! Что же я натворила!

– Ну погоди, Вероника, ты чего? – удивилась Арина и бросилась успокаивать Веронику. – Это же пока лишь мои предположения. Версии. Мы же ничего не знаем. Ну не убивайся ты так. Не твоя тут вина.

– А чья же? – оживилась Вероника. – Преступников, похитителей Антона?

– Скорее похитителей пианино, – ответила Арина. – Но это я тоже только предполагаю. Может быть, у него просто это пианино перехватили.

– Как это?

– Едва Антон его из редькинской квартиры выкатил, а умные люди у него это пианино тут же – хвать! И поминай, как звали… Вот и не получилось у Антошки для тебя, Зоя, сюрприза.

– И он с другим сюрпризом к Веронике наладился! – догадалась Зоя. Но от этого ей было не легче.

– Может быть, – кивнула Арина. – Но ведь в то же время он сам тебе говорил, что сюрприз есть.

– Говорил, – согласилась Зоя Редькина.

Арина подъела с двери остатки крема с бисквитом. И решительно сказала:

– Зоя, нужно идти к тебе домой. Там мы все и выясним. Может, придется милицию вызывать.

– Нет! – с жаром воскликнула Зоя Редькина и схватила Арину за руки. – Ни в коем случае милицию не надо!

– Почему?..

– Ну… – Зоя нахмурилась, готовая вот-вот заплакать. – Соседи сразу увидят, что к нам милиция пришла…

– И что? Это даже хорошо, – улыбнулась Арина. – Может, они как раз что-нибудь видели. Свидетельские показания дадут.

– Да. И Антон, и пианино быстрее найдутся, – поддержала ее Вероника.

– Нет! – еще громче воскликнула бедная девочка. – Они, наоборот, милиции на нас нажалуются! Потому что и сами давно грозились ее вызвать! К нам! То есть от нас… Ну, потому, что у нас дома дебоши бывают. Соседям слышно, они этим очень недовольны. Вот. Так что поэтому не нужно, я вас прошу, милицию! Девчонки, не надо! Ну, не найдется пианино – и ладно! Только бы не…

Тут Зоя не выдержала и горько заплакала.

Арина и Вероника бросились к бедняжке.

– Зоя, ну что ты! Конечно, не будем вызывать! Как хочешь! – ласково заговорила Арина Балованцева. – А пианино твое обещаю найти. Честное слово. И не плачь, пожалуйста!

– Не плачь, Зоенька!

Благодарная девочка посмотрела на одноклассниц. Улыбнулась, вытерла слезки с конопатого лица.

– Ну, вот и хорошо! – тоже улыбнулась Арина. – Тогда побежали скорее к тебе. Там все и выясним. А ты, Вероника, оставайся дома. У тебя тут будет наш штаб. Жди. Вдруг Мыльченко объявится. Звони мне на мобильный, если что. Я его с собой из дома прихватила. Вот номер…

Арина пробежала в прихожую, где на полочке в изобилии были разложены разнообразные блокноты, записала свой номер на одном из них.

– Хорошо, Арина. Я жду. Я на посту, – выпуская девчонок из квартиры, проговорила Вероника.

Ботинки Зои и Арины загрохотали вниз по ступенькам.

Дверь в квартиру Редькиных была прикрыта, но снова не заперта на ключ. Зоя и Арина толкнули ее и вошли в маленькую прихожую.

В квартире стояла тишина. Мерный храп – вот единственное, что было слышно.

– Мама, это я! – с надеждой, что все счастливо изменилось, Зоя Редькина бросилась в комнату.

Но там все было по-прежнему. На кровати спал улыбающийся папаня. А на пыльном месте исчезнувшего пианино уже пристроился малолетний Толик со своими игрушками. Раньше им не хватало места, и все игрушечное хозяйство Толика было спрятано в коробку и задвинуто под стол. Теперь же гордо выплыли на свет божий и солдатики, и две машины, и конструктор, расползлись по полу… И среди всего этого счастья сидел Толик, радостной улыбкой не уступая ни капельки родному папаше. Сиял мальчик. Его был день. Его праздник. Хоть и Восьмого марта.