Валерий Гусев - Призраки графской усадьбы

Настала пора решительных действий. Владик выкрал документы и уже был почти готов подсказать Теме и Жучке, как пробраться в музей, где они, пусть и не в одну ночь, а в две или в три, найдут то, что ему очень надо. Но жулики самовольно отправились «на дело» и глупо попали в засаду.

Напрасно ожидая их в своем номере, Владик услышал вой милицейской сирены, увидел, как почему-то скрюченных Тему и Жучку уложили на носилки и увезли в отделение.

Такой оборот событий напугал заказчика до икоты. Владик не был уверен, что Тема и Жучка тут же не выдадут его на первом же допросе. В панике он чуть было не удрал из Дубровников, но жадность победила страх.

Вовчик опять стал героем дня. Но скромности ему это не прибавило, нахальства не убавило.

И даже когда Афанасий Иванович вручил ему из собственной коллекции старинный орден «Честь и Отвага» на красивой полосатой ленте и повесил его Вовчику на шею, тот не смутился. Напротив – поднял над головой сжатые ладони, как спортсмен на пьедестале, и покивал в разные стороны, отвечая на поздравления.

И все это с такой ленивой небрежностью, будто совершать подобные подвиги – его будничная, привычная работа. А награда? Что ж, хорошая работа хорошо оплачивается. Это однозначно, как сказал бы Миха.

И в горотделе Вовчик с таким же деланным равнодушием выслушал похвалы в свой адрес и обещание сообщить в школу о его героическом поступке, но не забыл напомнить, что милиция обязана заменить разбитые им в музее стекла. Что и было сделано в тот же день. А капитану Шевцову, обещавшему накануне оторвать ему все уши, Вовчик при всем честном народе показал язык и злорадно не убирал его на место, пока не заболели челюсти. Капитан воспринял эту обидную мимику в свой адрес как должное.

А вечером, на терраске, Вовчик вообще зарвался. Он заявил, что работа по розыскам сундучка ведется «опергруппой Челюкана» очень вяло, а по выявлению главного организатора хищения из музея – однозначно безобразно.

И стал говорить умные вещи, почерпнутые из рассказов о Шерлоке Холмсе. Распространялся он долго и очень непонятно, а суть сводилась к тому, что если за двести лет сундучок не нашли, значит, он стоит на самом видном месте. И все проходят мимо, не обращая на него внимания.

Не влетело нашему умнику от Кольки только потому, что тот был справедлив. Вовчик заманил и заловил жуликов, Вовчик же подсказал возможный след – стало быть, имеет право на безнаказанную критику.

Не осадив зарвавшегося мальца, компания покорно восприняла его очередное заявление. Он почему-то назвал его референдумом:

– Вы все, вас много, вы здоровенные чурбаны – вы ловите шефа наших жуликов. А я один, маленький и беззащитный, разыщу сундучок с сокровищами.

– Что-то мне не верится, что Оля могла так поступить, – сказал Костик Галке, когда пошел проводить ее до дома.

– Это почему же? – рассердилась Галка. – Записки написаны ее рукой, цитаты из ее книги. Потом, этот фломастер. Не сомневаюсь, она на стороне бандитов.

– А смысл? Зачем ей это делать?

– Очень просто. – Галка говорила горячо и сердито. Костик вдруг понял, что причина ее горячности связана не только с расследованием в музее. – Ты от нее ничего не скрываешь, делишься с ней своими находками и выводами, вот она и поняла, что ты на верном пути. И хочет тебя с этого пути сбить. Напугать своими записками. – Галка помолчала и, глядя под ноги, буркнула совсем уж нелогично: – И вообще, она старая. Ей уж, наверное, лет двадцать. И противная.

Костик искоса внимательно взглянул на Серегу, но увидел только склоненную голову и прядь волос, закрывающую разгоревшуюся щеку.

– Ты не права, – мягко сказал он. – Оля очень привлекательная девушка. И я уверен, что дело совсем не в этом.

– Мужская логика! – фыркнула Галка. – Раз девушка симпатичная, значит, она не может быть плохой!

– А ты? – улыбнулся Костик. – Разве ты можешь быть плохой?

Галка помолчала, тронула рукой вертушку на калитке – они незаметно за этим острым разговором дошли до ее дома – и, тоже улыбнувшись, призналась:

– Могу. Могу быть плохой. Злой, ревнивой.

Костик открыл рот, хотел что-то сказать, сам еще не зная, что, но Галка юркнула в калитку и уже с крыльца крикнула:

– А если она еще раз зайдет в твой номер, ей очень не понравится мой характер. Доброй ночи, князь!

Возвращаясь в Дубровники, Костик сначала думал о Галке – с теплой улыбкой в душе, – а потом об Ольге – с тревогой и недоумением. Он никак не мог поверить в ее коварство. Но и логично объяснить ее поступки тоже не получалось. Оля совмещала работу в гостинице с бескорыстным трудом в музее. Она горячо участвовала во всех музейных делах, не считаясь со временем, забывая об усталости… Нет, такой человек не мог помогать жуликам, которые собирались напакостить там, где люди все физические и душевные силы отдавали любимому делу!