Елена Усачева - Пятница – game over

– Ага, а потом у всех учителей инфаркты: класс слабый, а у каждого пятерка, – довольно закивал Макс и жизнерадостно заржал.

Вернувшийся Митрофанов и Стриженов недовольно посмотрели на него. Под их взглядами Лавренко смутился и перестал смеяться.

– Почему слабый? – удивился Жека. – Это ты на кого намекаешь? На «вэшек»?

– Любой класс без отличников слабый, – произнес Макс, и лицо его при этом стало необычайно серьезным.

– Ладно, – Жека хлопнул ладонью по столу, – сделаем так. Ты, Митрофанов, сиди дома, смотри в окно. Мы будем сторожить кирпичи на козырьке. Он за ними вполне может прийти. И вот тут-то мы его схватим.

План был на удивление прост. И так же просто он провалился.

Как и было решено, Митрофанов остался наблюдать за подъездом, благо из его окна двор замечательно просматривался. Ребята поднялись на пролет между первым и вторым этажами. Как только кто-нибудь поднимался или спускался по лестнице, они либо спускались, либо поднимались на один этаж и прятались в закутке перед квартирами. Когда все звуки стихали, друзья возвращались. Если бы за кирпичами вернулись, то злодея либо заметил Митрофанов, либо перехватили притаившиеся на лестнице приятели. В любом случае далеко бы он не ушел.

Время шло, но никто не появлялся. Неусидчивый Макс быстро устал и начал канючить, что болтаются они здесь зря, что все интересное сейчас где-нибудь на улице происходит. Чтобы не слышать его нытье, Жека послал Лавренко на последний этаж, посмотреть, есть ли там выход на крышу и не закрыт ли он. Как бы и на крыше кирпичи не обнаружились, тогда пришлось бы сторожить и там.

Поднимаясь, лифт натужно загудел. Стриженов прислушался. Пока все было спокойно. Лифт щелкнул наверху. Какое-то время стояла тишина. Потом подъемный механизм снова заработал.

И смолк.

Послышалось странное трыканье, а потом наступила тишина.

– Эй, Лавренко, ты там? – Стриженов пробежал наверх и остановился на пятом этаже.

– Чего это? – послышалось рядом. С Максом, значит, пока было все в порядке.

– Ты что там натворил? – завопил в щель между створками двери Жека. – Хорош на кнопки жать, спускайся!

– А я и не жму, – жалобно отозвался Лавренко. – Он сам чего-то не едет.

– Не едет, – проворчал Стриженов, оглядываясь. Вокруг не было ни одного подходящего прута или палки, которые можно было бы засунуть в створки лифта и отжать их. – Не суетись, сейчас что-нибудь придумаем. Ты на первый этаж нажми и не отпускай. Может, он просто завис. И еще попробуй диспетчера вызвать!

– Тут ничего не работает, – жаловался Макс. – Кнопки как каменные, вообще не реагируют.

– Фиг с ними, с кнопками. Сиди, не шевелись. Я без них тебя вытащу.

Обещание свое Стриженов выполнить так и не смог. Сколько он ни старался, сколько ни пыхтел, лифт стоял как вкопанный.

– Сейчас я сбегаю к Митрофанычу, и мы позовем кого-нибудь, – обнадежил одноклассника Жека и помчался вниз. На площадке между вторым и первым этажами он привычно кинул взгляд на козырек. Последние ступеньки Стриженов преодолевал кувырком.

Кирпичей на козырьке не было.

А ведь он мог поклясться, что никто не спускался и не поднимался. Неужели привидение?

– Митрофаныч! – ворвался он в квартиру одноклассника. – Кто-нибудь приходил?

– Не было никого. – Митрофанов лениво оторвался от подоконника, с которым за последний час сроднился. – Нам бы камеру наблюдения поставить, что ли. Я уже устал здесь сидеть.

– Больше можно не сидеть! – От волнения у Жеки подкосились ноги, и он сполз по стеночке на пол. – Нету кирпичей.

– А Лавренко где? – забеспокоился Митрофанов.

– В лифте застрял.

Митрофанов посопел, почесал подбородок и вдруг изрек:

– Я, кажется, знаю, кто все это делает.

– Да погоди ты с этим! – Стриженов схватил телефон и стал жать на все кнопки сразу. – Звони куда-нибудь, пускай они Макса из лифта освободят. А то он там уже в истерике бьется.

– Да не надо никуда звонить. – Митрофанов отобрал у приятеля телефонную трубку и положил обратно. – Мальчишки балуются. Там кнопка одна есть… Побудь здесь, я сейчас твоего Макса освобожу.

Митрофанов ушел. Жека нервно пробежал по кухне, съел пару пельменей с тарелки, выглянул в окно. Двор казался абсолютно пустым, даже воробьев с голубями видно не было.

Стриженов съел еще несколько пельменей и сходил проверить Сидорову. Та все еще спала, спрятав нос под плед, наружу торчала только забинтованная рука.

Время шло. Тарелка с пельменями опустела, а Митрофанов все не возвращался. Макса тоже не было.