Лев Давыдычев - Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство

— Не получится! — Федька безнадёжно махнул рукой. — Ведь пи-и-и-илят, грррррызут его с утра до вечера. Мне и то его жалко бывает.

— Ну, а он-то как на это…

— Ну, а он! — Федька помрачнел. — Он сторожем в зоопарк собирается! Говорит, все ночи напролет буду со зверями и птицами беседовать.

— Замечательно! — восхитился Илларион Венедиктович, и если бы Федька уже не чихал, ещё купил бы мороженого. — Прекраснейший человек твой отец! Интересно живет! А вот ты живешь, судя по всему, оч-чень скучно.

— Я живу скучно? — удивился, но не обиделся Федька. — Да я, к вашему сведению, скоро… — Он загадочно подмигнул сначала левым, потом правым глазом. — Я, брат, так жить буду, что… не хуже любого таксиста.

— И как это будет выглядеть? — Илларион Венедиктович сразу несколько оживился.

— В банду меня зовут, — гордо и таинственно, прошептал Федька. — Людей грабить будем, потом пировать, в кино ходить, в цирк, актрационы всякие…

— Аттракционы, — машинально поправил обескураженный Илларион Венедиктович. — Какая банда? Как это — грабить людей? Ты соображаешь или нет, что говоришь?

— Ещё как соображаю! — торжественно произнес Федька. — Если бы не соображал, меня бы в банду не взяли.

— Вот что, Фёдор, — растерянно сказал Илларион Венедиктович, помолчал и строгим тоном предложил: — Такими… сообщениями не шутят. Давай-ка выкладывай всё по порядку!

— Нашли дурачка! — Федька удовлетворенно улыбнулся, а потом ещё и ухмыльнулся. — Мы клятву дали: кто проболтается, бить того… — с важностью, неторопливо выговаривал он. — Бить того смертным боем!Во! — И он принялся сосредоточенно орудовать в носу всеми пальцами по очереди, вдруг вспомнил: — Мы докажем, что мы сильные, смелые и неуловимые!

— Да какая же банда из вас, извини, сопляков, получиться может? — Илларион Венедиктович совершенно вышел из себя и закурил, но тут же смял сигарету. — Кто такую выдумал? Людей, видите ли, грабить! Пировать, видите ли! Да ты знаешь, что я сейчас же, немедленно же должен заявить в милицию о вашей, извини, идиотской затее?

— Милицией нас не запугать, — доверительно сообщил Федька. — У нас шеф, к вашему сведению, внук генерала!

— Н… н… ну и… что? — заикаясь, спросил Илларион Венедиктович, и сердце его кольнуло недоброе предчувствие, правда, неясное. — Если ваш главарь, как ты утверждаешь, внук генерала, так значит, вам всё дозволено?

— Само собой!

— Но вот я, предположим, тоже… — Илларион Венедиктович осекся, а Федьку немножко потрясло от смеха.

— Чего — тоже? Генерал, что ли? Нашли дурачка! — он гордо задрал свой курносый нос. — Генералы совсем не такими бывают. Будет вам генерал меня, Федьку, мороженым кормить! — И его опять немножечко потрясло от смеха. — Шеф наш ку-у-урит! У него и зажигалка есть! Заграничная! Говорит, что всех нас курить научит! — Он, можно сказать не пришёл, а прибежал в восторг. — И у каждого зажигалка будет! Вот как только начнем проводить операции… тогда и узнаете, кто я такой есть! Бандюга буду — во!

Илларион Венедиктович даже приложил руку к левой стороне груди: до того ныло сердце в недобром предчувствии.

— А как звать вашего шефа?

— Дурак я, что ли? — рассердился Федька. — Мне зажигалку получить охота, а не то, чтоб меня смертным боемлупили!

— Понимаешь, Фёдор… — Илларион Венедиктович понял, что напрямик действовать нельзя, требуется обходный маневр. — А вдруг шеф вас обманывает? У бандитов так частенько бывает. Может, он и не генеральский внук. Бросит он вас в случае опасности, а вас всех в милицию.

Федька с испуга попал указательным пальцем вместо носа в глаз, громко ойкнул, поморщился, прикрыл глаз ладошкой и неуверенно ответил:

— Тогда его смертным боем отлупить надо.

— Я знаю всех генералов в городе, всех их детей и внуков. Вашего как зовут?

— Раньше его Робкой-Пробкой звали, хотя у него волосы красивые. У меня вот кудряшки, а у него кудри и до самых плеч. Мне противно смотреть, а другим нравится. А когда он шефом себя выбрал, — тараторил Федька, — велел звать его… сейчас вспомню… Ро-бер-ти-ной! Ага, ага! Робертина, точно!

«Вот это новость для изобретателя „Чадомера“, — с оч-чень, оч-чень большой болью подумал Илларион Венедиктович. — Внук генерала, внук дорогого моего боевого друга — шеф банды, правда, банды сопляков, но всё-таки…»