Николай Поливин - Кит - рыба кусачая

«Здравствуй, красавица! — не удержал восторга молодец. — Здравствуй, зоренька ясная, солнышко весеннее!..»

«Что ты, — испугалась она, — собак встревожишь, тятеньку разбудишь!»

И вправду, собаки отчаянный лай подняли.

«Бежим!» — сказала девушка.

«Бежим!» — откликнулся эхом неразумный Аверкий. И они побежали к Колдовскому озеру, где их ждал на своей лодочке-вездеходочке верный друг балалаечника татарин Мишка Колокольчик, прозванный так за серебристый веселый смех, с которым молодой рыбак не расставался ни в будни, ни в праздники.

Летят влюбленные, как на крыльях, земли под собой не чуют от счастья, на бегу друг другом любуются. А погоня уже всю округу на ноги подняла. Разбуженные злобным собачьим лаем, зашумели, закачались камыши, махалками ветер растолкали. Рассердился тот, захрипел, схватил одну тучу, потом — другую да и цокнул их лбами. Да так, что молнии, как мука из решета, посыпались.

Испугалась девушка, вздрогнула. А Аверкий ее успокаивает:

«Не дрожи, милая, не пугайся. Гром гремит, так он наши шаги заглушает, молнии сверкают, так они наших врагов ослепляют...»

А собаки вот уже — рядом, на пятки наседают, того и гляди, в лодыжки вцепятся. Но и до Колдовского озера уже рукой подать, сквозь камыши расплавленным свинцом оно отливает.

«Вот тут нас лодочка-лебедушка ждет. Слышишь, песня, пересыпанная легким смехом, над озером раскатывается? Это Мишка Колокольчик о себе весточку подает. Эге-гей, Мишка! Готовь свой кораблик к отплытию, ставь парус тугой, вынимай Якорь цепкий, иначе от погони не уйдем!» — крикнул Аверкий, пробиваясь к берегу сквозь стенку камыша. В это время ураган невиданной силы на землю обрушился. Хорошо, что беглецы крепко за руки держались, а то разметало бы их в разные стороны — кого куда, И не нашли бы потом, пожалуй, друг друга. А так вместе упали на землю, в корневище срубленного осокоря вцепились и уцелели. Когда же ураган успокоился, поднялись они на ноги и ахнули — не узнать, не признать знакомого места: там, где только что камыши были, голая земля чернеет, да и озеро к ним вплотную придвинулось, почти что возле ног бьется, пеной окатывает.

А лодка?

Ищут они глазами свой спасительный кораблик и найти не могут, вслушиваются в ночь, Мишкину песню выискивая, но не слышат ее. Зато собачий лай — рядом.

«Плывем!» — крикнул в отчаянии Аверкий и, подхватив подругу на руки, шагнул навстречу гудящим волнам. Тут предательский выстрел раздался. Со спины пуля смельчака поцеловала, под левую лопатку клюнула. Покачнулся Аверкий, разомкнул руки, и... нечеловеческий крик потряс тогда землю с не меньшей силой, с какой недавно ураган буйствовал. Это Наташа закричала, падая в воду. Вот тут-то и случилось невероятнее: едва она коснулась гребня волны, как в чайку превратилась. Ударилась чайка о грудь любимого, лежащего на прибрежном песке, заплакала, запричитала. А Ануфриевы псы кровожадные тут как тут, пасти огромные разинули, приготовились терзать убитого. Только чайка не испугалась их. Кинулась проклятым навстречу, крыльями по воде ударила, и огромная волна на берег обрушилась, все сгребла и в глубь озера утащила. Ни убитого не оставила, ни убийц его.

С тех пор никто на селе не видал ни Аверкия, ни Наташи, ни ее отца. Пропал и неунывающий татарин Мишка Колокольчик, исчез вместе с лодкой-вездеходкой. Улетели с Колдовского озера и все птицы — утки и цапли, бакланы и чирки, даже чайки и те оставили озеро, лишь одна не улетела... Та, которая до недавнего времени девушкой была. Летает она, криком кричит, все Аверкия найти надеется...

Колька замолчал. Где-то спросонья крикнула чайка. Ребята вздрогнули.

— Она, — прошептала Иночкина.

— Ищет... — вздохнула Таня, придвигаясь ближе к Киту.

— Говорят, чайка эта до сих пор живет на озере. В хорошую погоду где-то в камышах прячется, но как только дело к буре, она закипающие воды крылом бьет, словно требует вернуть ненаглядного Аверкия. — Колька непритворно вздохнул. — Когда мне эту историю дед в первый раз рассказал, я всю ночь проплакал. До того мне жалко стало разудалого балалаечника и его безутешную подругу. Однако время позднее, спать ложиться пора. Утром вставать рано, на зорьке, так что... Айда, Петька!

И два «названых» брата нырнули в отведенный им полог. Их примеру последовали девочки. Генка с Костей помедлили. В отблесках костра Муха продолжал разглядывать только что рассказанные Колькой картины. Киту же виделось другое, свое, более реальное. В мечте он уже летел под поющим парусом по зыбистому бирюзовому морю. И конечно же не один, а с Таней!..