Сергей Иванов - Близнецы и Сгоревший Замок

Но вот, зацепившись за что-то, антенна остановила Ольгино падение. Теперь «юная гимнастка» висела метрах в пяти-шести над землей, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. А вернее сказать, от окна к окну… Хорошо, что у Голубчика принято было соблюдать режим дня и все там спали, как сурки!

Ну что ж, надо потихоньку продолжать спуск… Однако земное притяжение само «позаботилось» об этом. То, за что зацепилась антенна, оборвалось.

Ольга полетела вниз!

Причем совершенно неизвестно, какая там внизу ждала ее «матушка-земля».

Что нужно делать в таких случаях в эти считанные мгновения?

Тут надо всегда делать одно — ни в коем случае не теряться!

У деда Олавы есть друг. Его зовут Юрис Дмитриевич Бодниекс. Они познакомились лет сто назад. Видятся редко, потому что дядя Юрис за границей, в Риге, живет. Но это все не суть. А главное в том, что Юрис Дмитриевич был раньше летчиком-испытателем.

Года три назад, когда они приехали на гастроли в Латвию, близнецы и познакомились с Бодниексом.

После обеда сидели, вспоминали разные разности, и дядя Юрис им рассказывал, как однажды у него в небе, прямо над аэродромом города Жуковского, стал разваливаться вертолет.

— Вот я и думаю, — говорил Бодниекс, — куда же мне деваться? В какую дверь? Правую я просто не открою — у меня к тому времени рука уже была сломана, значит, в левую, а ее заклинило. Ну, просто все не слава богу. Тогда я беру молоток, у меня молоток всегда под сиденьем, разбиваю фонарь, стекло то есть лобовое, снаружи открываю дверь, толкаю ее плечом и так, продолжая движение, падаю в пустоту. Еще пришлось разные фигуры делать, чтоб меня машиной не накрыло!

— Сколько же это все продолжалось, дядя Юрис? — спросила мама. Бодниекс пожал плечами:

— Да, может, секунд… пять. А потом уж, когда я парашют раскрыл, это были сплошь курортные ощущения!

Мама тогда посмотрела на близнецов и сказала:

— Поняли теперь, что такое собранность. И что такое отдавать себе отчет в каждом своем действии. И что такое не терять присутствия духа!

А ведь он во время аварии еще и руку сломал! Это Ольга подумала уже потом, когда перед сном вспоминала рассказ этого удивительнейшего человека, военного летчика, полковника, героя…

Нет, сейчас ей, конечно, некогда было вспоминать тот случай — это понятно. А все же какое-то давнее чувство решительности и чего-то еще — самого смелого, что есть в человеке, — охватило Олину душу. И она сообразила: нужно соединить ноги и слегка их согнуть, а потом не бухаться на них, а по возможности аккуратно, тщательнейше сгруппировавшись, перекатиться на спину, произвести то есть кувырок назад, и тем погасить скорость.

Так она и сделала. Это великий летчик Юрис Бодниекс ее научил мгновенному спокойствию и умению самые короткие мгновения не пропускать мимо души, а проживать их сосредоточенно и точно.

Однако Оле, к сожалению, не совсем повезло. В темноте она не могла видеть, куда попадет ее нога. А попала она на край тротуара. И, уже сгруппировавшись, спружинив, как и собиралась, Оля почувствовала, что левый голеностоп словно огнем обожгло. Кто подворачивал ногу, сразу меня поймет — вспомнит это «приятное ощущение»!

Однако она даже вскрикнуть не имела права! И не имела права полежать ни единой секундочки. Чувствуя, какая адская боль влилась в ее бедную ножку, Оля тем не менее вскочила. Но и шагу ступить не смогла… Ой, как больно-то!

Тут какие-то руки схватили ее.

Конец!

Нет, она даже на самое короткое мгновение не испугалась, потому что сразу поняла, кто подхватил ее, кто, ни слова не сказав, взвалил на спину и понес. Лишь шагов через двадцать прошептал, выдохнув:

— Держись крепче!

Она ухватила его за шею, а ногами, как могла, прицепилась к его бокам… Вот какой сильный был у нее брат. Ольга плакала, уткнувшись в его родное пальто.

И чудо происходило, настоящее чудо. Она чувствовала, что нога ее, которая в первое мгновение показалась ей вообще безнадежно вывихнутой, теперь вроде приходила в себя, боль вытекала из нее и пропадала где-то в ночной черноте.

— Где ты была?

Что ей ответить? Правду? Но Ольга просто не могла этого сделать. Молчать? Но ведь из этого тоже ничего не получится!

— А можно хотя бы завтра?..

Что ей это даст и почему завтра, Оля сказать не могла. Вернее всего, чтоб… чтоб просто не сегодня!

— Нет, дорогуша, извини, нельзя! И не спрашивай почему… Потому что мы имеем право знать немедленно, где пропадает каша внучка до такого времени… И куда это за ней бегает наш внук!