— Тут недалеко.
Они вышли на улицу, и Костя повернул к метро. Он видел, что Димка сгорает от любопытства, но не спешил с объяснениями, пусть сам попросит.
Скоро, естественно, Димка не выдержал.
— Хватит темнить, Кость, — сказал он. — Куда мы идем?
— К «мужику с факелом».
— Зачем?
Все, кто живет в Ясеневе, неплохо знают этого «мужика». Но не все знают, что именно Костя с Димкой еще во времена былой, не омраченной ничем дружбы придумали «мужику» это прозвище.
«Мужик» был металлической статуей. Он падал с неба вместе с таким же металлическим мальчиком, напоролся на толстый рельс, да так на нем оба и повисли. Рельс пробил «мужика» насквозь. А кто-то, наверное, ради шутки зажег на конце этого рельса металлический факел. Возле «мужика» нередко встречались Костя и Димка.
Туда Костя и сейчас вел своего товарища.
— Зачем? — повторил Димка, так как Костя не ответил.
— Я там назначил встречу сразу трем преступным антиборидам, — ответил Костя.
— Почему ты думаешь, что они придут?
— Ну хоть один-то придет обязательно, — подмигнул Костя.
Поняв, что друг продолжает скрытничать, Димка замолчал.
Они снова вошли в подземный переход, в котором совсем недавно встретились Рут и Файрмен. Прошли его насквозь и еще раз вышли на улицу. Теперь прямо перед ними высилась вышеописанная конструкция из металла. И прямо под «мужиком с факелом» стоял какой-то парень.
— Рут, они все здесь! — Костя радостно хлопнул Димку по плечу.
— В одном лице? — понял тот.
— Ага! Это Митька Ежов, он же Кактус, он же Взломщик, он же Полтергейст. А я его звал раньше Глобусом. Привет! — Приветствие относилось уже к владельцу всех этих прозвищ.
— Здорово! — неласково отозвался Ежов.
— Что тут скучаешь? — спросил его Костя.
— А тебе-то что?
— Да вот, понимаешь, хотел здесь встретиться с тремя антиборидами, а вижу тебя одного. Ты их тут не встречал?
Краска бросилась в лицо тезке Корнеева, но он быстро взял себя в руки.
— Так это опять ты меня вычислил, — процедил он сквозь зубы. — А где ж твой прежний дружок-сыщик?
— На этот раз я и без Сашки Губина управился, — ответил Костя. — Слишком много ты нам с Рутом намозолил в Антиборе глаза своими росписями.
Ежов довольно засмеялся, и Костя с Димкой переглянулись — это был тот самый кудахтающий смех, только немного потише и не такой устрашающий.
— Как ты догадался, Кострик, что я Взломщик и Полтергейст? Ах да, я же сам подписался Кактусом! — понял свою оплошность Ежов.
— Именно. Только не пойму, зачем ты это сделал?
Ежов пожал плечами:
— Я же не знал, что ты тоже в Антиборе живешь. У тебя раньше и денег-то на компьютер не было. Кстати, ты кто? Файрмен?
— Угадал.
— А это Рут? — Ежов кивнул на Димку. — Рад познакомиться.
Митька Ежов откровенно врал. Не рад он был. Ой, как не рад. И Костя прекрасно видел это. Все было написано у него на физиономии. Было ясно, что он проклинал себя за неосторожность.
— Чего вы от меня хотите, трапперы? — спросил Ежов совсем другим, очень деловым тоном.
— Ты, наверное, это сам уже понял. Или напомнить тебе Антибор?
— Хотите, чтобы я исчез из Антибора? — усмехнулся Ежов.
— Вообще из «Антиюни», — уточнил Костя.
— И не подумаю. Для вас это игрушки, а для меня бизнес. И ничего вы мне не сделаете.
— По крайней мере, твой бизнес мы тебе поломаем. Тем более что это не бизнес, а воровство и вымогательство.
— А кто докажет? — спросил Митька. — Я ведь не обычный хакер. По счетам банков не лазаю. У меня у самого счет есть, папаша в Австрии открыл.
— Туда ты и собирал взносы попавшихся на удочку Полтергейста?
— Туда, туда, — кивнул Митька, — только никто доказать не сможет этого. А если и докажет, судить меня не за что — нет такой статьи в российском Уголовном кодексе. Я сам изучал.
— Ну ты даешь! — поразился Корнеев.
— А как же, — заметил Костя, — Кактус у нас такой. Он и собственное похищение организовать может, и антиборидов потрясти, и с кодексом лучше всех знаком.
— Так это ты его в прошлом году разыскивал? — вспомнил Корнеев.
— Его, Глобуса. — Костя назвал Митьку старой кличкой.
А память была не очень добрая.
Из-за Митьки Ежова в начале учебного года Костя пережил немало неприятных часов, дней и даже недель. Сначала этот парень не давал ему прохода, записав в свои недруги. Тем, кого он считал врагом, Ежов, называвший себя Кактусом, неустанно строил всякие пакости. Косте тоже. Костя в отместку прозвал его Глобусом — это почему-то очень обижало Митьку Ежова. «Бритый Кактус — лысый Глобус», — дразнился он в ответ на Митькины оскорбления. Однажды они даже подрались.
Читать дальше