Андрей Трушкин: Погоня за Черной акулой

— Много, — не обиделся отец Василий, что его перебивают, — думаю, очень много.

— Но я слышала, что такие вещи не так-то просто продать, даже на Западе, — вклинилась в разговор Женя.

— Верно, — потеребил бороду поп, — но с этой иконой история отдельная. Есть версия, что писал ее наставник Андрея Рублева — знаменитый Феофан Грек. Сам Рублев над ней работать не мог, но манера его узнается — перенял ее он ведь у Грека. Долгое время икона на свет не являлась. Хотя вместе с русскими войсками была на Боже, когда дружина Дмитрия Донского побила татар.

— Погодите, погодите, — наморщила лоб Женя, — это же Куликовская была битва!

— А вот нет! Не все вам в школе говорят! — разгорячился отец Василий. — Русские потеснили татар еще в 1378 году — у села Старое Беселово, во время Вожской, а не Куликовской битвы.

— Да разве такое может быть? — округлились глаза у Игоря. — Чтобы икона этого… как его там… Грека… Чтобы не в музее содержалась… Это же такая древность!

— Еще как может! — усмехнулся отец Василий. — Две иконы Андрея Рублева Звенигородского чина были обнаружены только в 1918 году в дровяном сарае! Работы Андрея и его, как бы это сказать… соратника, что ли… Даниила Черного на свет божий вынимали и в двадцатых, и в тридцатых, и даже в конце пятидесятых. А сколько еще икон нам не показывается.

— В каком смысле не показывается? — не поняла Женя. — Они же не живые, чтобы…

— Всякое люди говорят, да и история иной раз такие вещи преподносит, — пожал плечами батюшка, — тут и закоренелый атеист усомнится… Вот, возьмите хотя бы историю Казанской иконы Божьей Матери. В 1579 году девятилетней девочке Матроне во сне было видение: мол, в земле, на таком-то месте скрыта святая икона. Девочка рассказала об этом матери. Но та, естественно, отмахнулась — кто же будет обращать внимание на фантазии детей? Но сон повторился — во второй и в третий раз. Мать, понукаемая маленькой дочкой, пошла все же к воеводе, но над ней только посмеялись. Тогда упрямая Матрона буквально заставила мать, несмотря на насмешки, пойти на указанный ей пустырь и начать розыски чудотворной иконы. Однако та при всем своем старании ничего не нашла. И только когда сама девочка взяла в руки заступ, то увидела истлевшую тряпицу, высовывающуюся из земли. В это-то ветхое рубище и был завернут святой образ…

А нашу икону в восемнадцатом веке вместе с обветшавшим иконостасом по решению мирских властей распродали по местным селам. Потом, сами знаете, революция, многие храмы стали разорять. Вот одна прихожанка наш образ Богородицы и спрятала. И никому больше семидесяти лет о том не говорила. А помирая, ей уже за сто лет было, моему предшественнику, отцу Григорию все и рассказала. Тихо-мирно находка эта в храм перешла, да нашелся на нашу голову один журналист, который историю эту раскопал, икону заснял и в газете пропечатал. Стали поговаривать, что икону нужно передать в музей, собирались даже прислать сюда какого-то профессора-искусствоведа, да, видать, никто в нашу глухомань ехать не хочет. Оно и к лучшему — иконе место в храме, а не в музее, под стеклом и охраной…

В Тишине, нарушаемой только писком комаров и редким карканьем ворон на сельском погосте, вдруг зазвонил колокол. Брови отца Василия удивленно взметнулись, он взглянул наверх и перекрестился.

— Подумал было, что кто-то на колокольне озорует. А это в деревне… С чего бы это они вдруг в колокол решили бить?

Игорь и Женя не успели высказаться по этому поводу, потому что, широко распахнув дверь, в комнату влетел смуглый пацаненок и завопил что было сил:

— Батюшка, ваш дом горит!

Поп вскочил с места. Первым делом он взглянул в окно, но там, кроме фиолетового, растворяющегося в сумерках неба, ничего не было видно. Батюшка подхватил связку ключей, гаркнул на Игоря и Женю: «Ну что стоите, бежим!» — и широким солдатским шагом выскочил из церкви. Трясущимися руками, поглядывая через плечо на край деревни, он обернул цепью скобы на двери и защелкнул все это змееподобное сооружение большим амбарным замком.

Путаясь в рясе, поп напрямик, через лесок, кинулся к тому месту, где занималось жаркое зарево большого пожара. Ребята следовали за священником и через минуту, щурясь от дыма, стояли на большом подворье, враз съежившемся от обилия суетящихся на нем людей. Языки пламени бились в стекла дома, словно пытаясь выбраться наружу. Клубы дыма, искры пробирались через крышу. Вдруг стекла начали лопаться, и из жилища батюшки словно полыхнул жаром огромный дракон.