Андрей Трушкин: Все явное становиться тайным

— Есть у меня для вас один телефончик! — обрадовалась Атлантика тому, что хоть как-то может удружить или отделаться от внезапно свалившихся на ее голову знакомых. — Парень, роллер, зовут его Мамочка, записывайте телефон.

Янатаха пометила телефон в своей записной книжке и толкнула меня локтем, чтобы я спросила у Атлантики, от чьего имени нам звонить.

— Да ни от чьего! — засмеялась Атлантика. — Он парень свойский. Просто звякните и попросите Мамочку.

Мы переглянулись. Звонить незнакомому человеку, да еще называть его с ходу Мамочкой, нам показалось неудобным. Но делать было нечего. Янатаха набрала номер на своем агрегате, вызов поблуждал по нещадно трещащим телефонным кабелям, и, наконец, далеко, будто на краю вселенной, послышались гудки. К нашему изумлению, к трубке подошла женщина.

— Да, я вас слушаю? — сказала она приятным мелодичным голосом.

Сначала мы подумали, что ошиблись номером.

— Э-э-э, извините, пожалуйста… — стала с ходу соображать Янатаха и, так и не придумав никакого подхода к этой женщине, рубанула: — А Мамочка дома?

— Мамочка? — не удивилась женщина. — Дома. Сейчас я его позову.

Меньше чем через две секунды у телефонного аппарата оказался тот, кого мы разыскивали. Нам пришлось объяснить Мамочке, что мы хотим поступать на факультет журналистики и потому нам в редакции одного молодежного журнала поручили написать про ролики. Но, поскольку ролики мы видели в основном только в витринах магазинов, а статью нам писать надо, вот мы и решили найти знающего человека.

Мамочка при фразе «знающий человек» несколько засмущался, но встретиться с нами согласился. Мы договорились, что завтра же после школы подскочим в Лужники. Там, как объяснил Мамочка, роллеры тренируются на рампе и на беговых дорожках.

На следующий день, благо это был выходной, мы с Янатахой направились в условленное место встречи.

По пути мы, как обычно, болтали. Правда, разговор наш со стороны мог показаться постороннему человеку достаточно странным. В прошлом году мы с Натахой посмотрели вместе фильм «Собака на сене», где герои разговаривали исключительно стихами. Нам понравился такой стиль общения. Скажем, если мне хотелось сбегать в киношку, я не говорила: «Пойдем в кино», а сочиняла что-нибудь более развернутое: «В кинотеатрах нынче так пустынно… В шестнадцать тридцать есть сеанс…» И Натаха соответственно вместо того, чтобы ответить нечто простое «Ну!» или «Ага!», тут же выдавала фразу в моей стилистике: «Идея, может, неплоха, но денег нет в партийной кассе…»

Перебрасываясь словами подобным образом, мы завели разговор о Мамочке.

Начала я:

— Как грустно врать без цели, без нужды…

— О чем ты?

— О якобы задании, что получили мы.

— Ну что же — цель оправдывает средства.

— Смотря какая цель…

— Смотря какие средства…

— Ну, полно врать. Признаемся во всем.

— Во всем, в чем можем.

— Мы уже пришли.

— Однако в Лужниках людей побольше, чем асфальта…

— Не только яблоку, огрызку некуда упасть…

Когда мы продрались сквозь людской поток, который шел на оптуху закупаться китайскими куртками и польскими сапогами, в конце аллеи мы увидели тех, кого искали. Целая толпа ребят и девчонок моталась туда-сюда по дорожкам, то разгоняясь, то резко тормозя, выделывая самые невероятные трюки. Почти все были одеты в широкие джинсы, рубахи, которые не были заправлены в брюки, жилеты и бейсболки козырьком назад. Среди этих роллеров вполне мог попасться и тот, который разговаривал с Иркой. Но пока абсолютно всем приметам не соответствовал никто.

Роллеры то и дело сновали вокруг нас, обгоняя, оборачиваясь. Наконец мы увидели, что на лавочке присел какой-то роллер — расшнуровать свой ботинок. Мы поспешили к нему.

— Послушайте, вы не знаете, где найти Мамочку?

— Можно и на «ты», — буркнул роллер. — Если мою мамочку, так она сейчас на службе в Гипросвязи. А если нашего Мамочку, то он на рампе.

Тут роллер махнул своей бейсболкой куда-то в глубь парка и, не попрощавшись с нами, отчалил. Пришлось нам двигаться дальше.

Мы немного поплутали среди дорожек и наконец почти у самого стадиона заметили небольшое сооружение. Представляло оно собой наполовину разрезанную огромную трубу. И там, в середине этой трубы, ездили туда-сюда, как чертики на веревочках, парни и девчонки.

Надо сказать, что нечто подобное мне приходилось видеть только, когда показывали открытие Олимпийских игр в Атланте. Парни на своих роликах разгонялись, летели вверх и, когда казалось, они уже выскочат за пределы рампы, разворачивались, делали сальто, кульбиты и, чуть не наскакивая друг на друга, становились опять на ноги. Что самое поразительное, никто из них не падал.