Артем Кораблев - Пошищение на двойку

— Здрасте, — поздоровался Юрий Андреевич и замахал руками, — сидите, сидите.

Приветствовать учителя вставанием в "Школе-ПСИ" было не в моде. Что поделаешь, из всех учителей лицея только математику преподавала профессиональная учительница. На математике и вставали. Остальным это было просто ни к чему. Для Юрия Андреевича попытались сделать исключение, памятуя, что он директор, а он руками машет.

— Я на одну минуточку, Екатерина Васильна, — извинился директор перед математичкой.

— Пожалуйста, пожалуйста, — вежливо закивала та.

— Дело вот в чем, — обратился директор к классу, сделав серьезное лицо. — Собственно, некоторые из вас уже знают. Пропал ваш товарищ, Митя Ежов. Его, видимо, похитили и теперь требуют с отца выкуп. Милиция уже ищет.

Юрий Андреевич для солидности сложил руки на поясе и слегка склонил голову набок.

— Вы все люди самостоятельные, — продолжил директор. — Когда пять лет назад мы открывали этот лицей, то решили, что хозяевами в нем будем мы все вместе. И учителя, и лицеисты. Нас за это ругают, но мы от своей точки зрения отказываться не будем. Надеюсь, что и вы нас поддержите. Так, по крайней мере, в "Школе-ПСИ" было все это время. Если бы было по-другому, я бы к вам сейчас не обращался. Прошу это учесть.

Директор опять выдерждл паузу, ожидая, пока лицеисты переварят услышанное.

— Так вот, Митю Ежова ищут. И, конечно, найдут. И я прошу вас не мешать этим розыскам. Не проявлять какой-либо самодеятельности. Ваше дело учиться. А то вчера уже подходит ко мне один лицеист, не буду называть его фамилии, и говорит: "Пусть милиция не мешает учебному процессу, мы Ежова сами отыщем". Понимаете, какой Шерлок Холмс нашелся. Этого не должно быть. Никаких самостоятельных розысков.

Юрий Андреевич обвел всех пристальным взглядом, так и оставив свою голову склоненной набок.

— Другое дело, — опять заговорил директор, — если кто-то чего-нибудь знает. Кто-то что-то слышал от Мити Ежова. Или его видел. Прошу ко мне в кабинет. Это не доносительство. Никто не просит вас тут стучать на товарищей. Я думаю, не стоит напоминать, что аббревиатура "ПСИ" в названии нашего лицея расшифровывается как "Правда, Совесть, Интеллект". А положение настолько серьезное, что если вы можете помочь следствию, так помогите. Но не самодеятельностью. И только если кто-то из вас чего-нибудь знает из первых уст или сам видел. Потому что слухи не нужны. Слухи и так уже гуляют по лицею. Их тоже слушать не надо, а тем более распространять. Понятно?

Класс молчал.

— Понятно, — решил вслух Юрий Андреевич. — Так, Екатерина Васильна, извините, что помешал проведению урока. Пожалуйста, продолжайте, а я удаляюсь.

Так же стремительно, как влетел, директор выскочил в коридор и понесся по другим классам.

"Так идти или не идти?" — опять задумался Костя.

Во время перемены лицей "Школа-ПСИ", как и многие школы, напоминал театр военных действий. Теперь же он еще и шумел, как потревоженный улей. На каждом углу, на каждой лестничной площадке обсуждалось жуткое происшествие с Кактусом, или Дикобразом. Кое-кто уже называл его Глобус. Меньше чем за сутки эта кличка, с подачи Кости и с помощью старшеклассников, расползлась по лицею. После разъяснительной работы, проведенной директором, Косте казалось, что все-таки стало получше. По крайней мере, больше не было ядовитых сплетен, пищи для них стало, несомненно, меньше, все строили только предположения. А главное — никто больше не подходил к Косте, не спрашивал об отношениях Глобуса с его отцом, не шептался у него за спиной. И сам он как-то успокоился. Ну раз ищут Глобуса, значит, найдут, и идти к директору со своей информацией лучше не стоит.

Однако с трудом обретенное Костей спокойствие пропало уже на третьем уроке, на физике, которую вел его отец.

В кабинетах химии, физики и биологии в лицее "Школа-ПСИ", как и полагается, были еще и подсобки, так называемые лаборантские, совсем маленькие комнатушки. Там хранилось оборудование, реактивы, а у биологички кроме чучел еще и живые крысы сидели. Никуда так не стремились попасть лицеисты, как в эти самые лаборантские. Ну делать-то на переменах нечего, а в этих клетушках очень интересно. И в каждом кабинете — по-своему.

На переменах лицеисты осаждали химика Евгения Николаевича. Просто отбоя от них не было. Одни требовали показать, как делается взрывчатая смесь. Другие спрашивали, в каком из ящиков хранится сера или золото. А самые одаренные предлагали получить в лабораторных условиях ЛСД или ТНТ.