Эмили Родда - Дело о потерянном завещании

Ришель невозмутимо пожала плечами и одарила мистера Циммера своей безмятежной улыбкой. Я посмотрела на Санни. Она просто вытаращила глаза от изумления. Мы с ней обменялись понимающими взглядами.

Итак, мы вытащили свои тележки на улицу. Было непривычно тихо и пусто. Ни людей, ни машин. Изредка мимо проносился автомобиль или ранний автобус. Одинокий бегун бодрой трусцой утрамбовывал асфальт на тротуаре. Какая-то загулявшая кошка пробиралась домой.

— Удачи вам, — напутствовал мистер Циммер так, словно провожал нас на войну. — Когда закончите, возвращайтесь в редакцию. И я выдам вам сегодняшнюю зарплату. Попросите мисс Мосс проводить вас в мой кабинет. — Мистер Циммер погрозил пальцем и сурово произнес: — И помните, «Перо» должно быть в каждом доме в Рейвен-Хилле. Никаких исключений.

После такой торжественной прощальной речи нам оставалось только по-военному отдать честь и строем покинуть площадку перед входом в рассылочное отделение. Но мы лишь согласно кивнули и отправились по своим маршрутам. Ришель, Элмо и я в одну сторону, а Том, Ник и Санни — в другую. Тележки были довольно тяжелые. А у моей вдобавок ужасно скрипело одно колесо. Через каждых два-три шага раздавалось какое-то отвратительное «плюх-дрям-брям». На пустынной тихой улице этот скрип казался мне кошмарным грохотом. Я чувствовала себя очень неловко. Словно это со мной что-то не в порядке. Как будто это грохочет у меня в желудке. Ришель, конечно, досталась идеальная тележка.

Чтобы отвлечься от этого «плюх-дрям-брям», я начала болтать с Элмо.

— Ты всегда помогаешь отцу с газетой? — спросила я.

— С января, — ответил Элмо, не поднимая глаз. — Отец и сам тогда только пришел в издательство. На самом деле он коммивояжер. Но, когда умер мой дед, папе пришлось бросить работу и взвалить на себя «Перо».

Его дед. Тот самый. Элмо Первый. Друг Руби, Фредди и Перри.

— А какой он был, твой дед? — спросила я, сгорая от любопытства.

Элмо пожал плечами.

— Он был замечательный. Я всегда считал его большим человеком. Хотя многие думали, что он просто большой чудак. У него была огромная белая борода, и он вечно на всех кричал. Газета была для него всем. «Перо» — это его детище и вся его жизнь.

Элмо немного помолчал и продолжал рассказывать. Похоже, он был очень рад возможности поговорить. Мне показалось, что ему не так уж часто это удавалось.

— Дед обожал разоблачать мошенников и обманщиков, — с улыбкой вспоминал Элмо. — Он всегда говорил, что только местная газета может помочь местным жителям, когда им нужна помощь. «Перо» никогда не приносило много прибыли. Но его это мало заботило. Деду было наплевать на все, кроме новостей.

— Вот здорово! — воскликнула я с искренним восхищением.

Элмо печально улыбнулся.

— Таким и был мой дед. Даже умирая, он пытался рассказать нам какую-то важную новость. Он едва мог говорить, только бормотал невнятно. И все уговаривал папу что-то расследовать.

Элмо наконец поднял глаза и посмотрел на меня.

— Я, конечно, понимаю, что у редакции довольно обшарпанный вид, — краснея, начал он, — но деда все это совсем не трогало. А у нас пока нет денег, чтобы сделать ремонт. — Элмо плотно сжал губы и поднял свой решительный подбородок. — В начале года к нам в редакцию влезли и устроили страшный разгром, — продолжал он, глядя прямо перед собой. — Вот почему умер дед. Полицейские считают, что он наткнулся на воров или уж не знаю, кто они были, эти варвары. Из-за сильного потрясения с дедом случился удар. А потом еще выяснилось, что ничего толком не было застраховано. И отцу пришлось занять кучу денег, чтобы купить новые компьютеры и материалы. Это одна из причин нашего сегодняшнего безденежья. А вторая причина — «Звезда».

Элмо замолчал. Он весь погрузился в свои мысли и теперь едва-едва тащился.

«Плюм-брям-дрям», — поскрипывала моя тележка. Когда же это кончится! И рука у меня ужасно болела. А мы ведь еще даже не начинали.

— Так вы напечатали ту важную новость, о которой говорил дед? — спросила я первое, что пришло мне в голову, лишь бы отвлечь Элмо от его мрачных мыслей.

— Нам так и не удалось выяснить, что это была за новость, — с сожалением ответил он. — Ни один человек в редакции ничего о ней не знал. Даже Стефан Шпирс. Это наш старейший репортер. Даже Мосси ничего не слышала. — Элмо вдруг заулыбался. — Это мисс Мосс. Дед всегда звал ее Мосси. А папа никогда бы не осмелился.

Элмо снова нахмурился и мрачно замолчал, кусая губы. «Бедный дед», — пробормотал он и тяжело вздохнул.