Владимир Кузьмин - Конверт из Шанхая

Вернулся дедушка, долго стоял, пытаясь понять, что же произошло. Глянул на меня вопросительно. Я в ответ только и смогла, что руками развести. Дед пошел за проводником. Тот, почти как монтер, сдвинул на нос свою фуражку и долго скреб в затылке.

– Это как же? – показал он пальцем на разбитое стекло, как будто его вопрос мог относиться еще к чему-то иному.

– Не могу знать, – отчего-то мне не захотелось выдавать молодого монтера. – Захожу, смотрю, разбито.

– Эх! – крякнул проводник. – Стекло только на станции, где депо имеется, можно поменять. Мы дыру, без вопросов, прикроем и осколки уберем. Но до станции нужной еще часов пять-шесть ехать.

– У нас же соседнее купе свободно, – подсказал дедушка. – Может, мы пока там разместимся?

– А если как раз пассажиры объявятся? Впрочем, чего наперед загадывать. Тем более что в наш поезд пассажиры если и объявятся, то как раз на крупной станции. Так что вы перебирайтесь. Вещи прикажете переносить?

– Не стоит. Отремонтируете окно, мы вернемся. А до той поры станем жить на два дома.

– Можно и так. Пойду распоряжусь, чтобы стекла убрали и вам новые постели приготовили. На нужную станцию мы среди ночи прибудем, так вы ложитесь отдыхать до утра.

– Ну и славно. Тем более что утро вечера мудренее. Пошли, Даша, ужинать.

За ужином в ресторане оказалось немало новых лиц. Точнее говоря, новое лицо было одно, всех остальных мне видеть уже приходилось, но не за ресторанными столиками. К примеру, наш знакомый есаул был замечен мной здесь впервые. Да и пожилые американцы-старатели до этого вечера если и посещали ресторан, то в то время, когда нас не было. Я всматривалась в лица и пыталась представить каждого убивающим другого человека. Лучше всех получалось с есаулом. Он в моих представлениях разил толпы врагов, как в былине: налево махнет – улица прорубается, направо отмахнется – переулочек. Но вот на месте преступника ни его, ни кого иного представить не могла.

Разве мог бы оказаться преступником вон тот американец с обветренным, морщинистым лицом и ласковыми глазами? Или мистер Фрейзер? Не говоря уже о мистере Ю. Он занимал место в компании тех трех дам, что приходили к дедушке, и, верно, говорил им комплименты, по своему обычаю, превращая одно русское слово в два. Дамы хохотали.

Неугомонные поручики уже отужинали и затевали карточную игру. Официант сменил белую скатерть на зеленое сукно, принес пепельницы и колоды карт. Третий мужчина из числа сидящих за тем столом обернулся в нашу сторону. Вот этого человека я не видела ни разу, могу сказать твердо, хотя лицо его да и весь облик не были примечательными.

– Иван Порфирьевич, не знаете, кто это? – спросила я.

– Не знаю.

– Странно. Может, это та загадочная личность, лица которой никто не видел?

Не успела я задать вопрос, как в ресторане объявилось еще одно новое лицо. Впрочем, называть лицом эту физиономию, украшенную всклоченной бородой и желтыми разводами от еще не сошедших синяков под каждым глазом, язык не поворачивался. Одет новый пассажир также был необычно. Штаны в серо-голубую полоску заправлены с напуском в сапоги гармошкой. Поверх рубахи-косоворотки сиреневый жилет и сюртук такого покроя, какой носили лет сто назад, да и то в глуши. Притом на пальце незнакомца сверкал перстень, разом заставивший нахмуриться Софью Яковлевну, а из жилетного кармана вилась золотая цепь, которой впору было окутать «дуб зеленый» и пустить по ней разгуливать ученого кота. Волосы в отличие от бороды были почти расчесаны. Глаза, под которыми, как уже было сказано, желтели разводы не столь давних синяков, блестели весело.

– Господа, – обратился ко всем присутствующим поручик Михаил, – нет ли желающих составить нам компанию?

– А и есть! – тут же заявил вошедший. – Хочу сыграть, господа! Окажите такую честь и все прочее.

Поручики явно не пришли в восторг от такого игрока, но третий партнер убедил их не возражать.

– Вот вам и загадочная личность! – засмеялся Иван Порфирьевич. – Правы вы были, Афанасий Николаевич, человек попросту от запоя лечился, да от синяков в придачу, каковых стеснялся до поры. Так что единственной загадкой остается та необычайная скромность, какую сия личность умудрялась демонстрировать прежде.

А личность тем временем уселась за столик и весело прогорланила:

– Официант! Всем шампанского, мне водки!

Такого рода заказы провозглашались оттуда с завидной регулярностью. Всклоченная личность каждый раз умудрялась уговаривать выпить и большинство присутствующих в ресторане, и, тут уж в обязательном порядке, своих карточных партнеров. Видимо, по этой причине тот господин, что оказался с двумя офицерами с самого начала, сделал промах. Раздавая карты, одну из них он отточенным движением упаковал в собственный рукав. А промах заключался в том, что я смогла это увидеть. Не будь уроков фокусника, я бы тоже не заметила. Но вот сам Дмитрий Антонович проделывал это так, что, даже зная, ничего увидеть не удавалось.