Владимир Кузьмин - Комната страха

– Петр Александрович, а это ведь очень хорошо, что несколько дней здесь никого не было. Кроме вас, конечно.

– А что в этом хорошего?

– Нам ведь с вами… отпустите уже меня, пожалуйста, я так думать не могу, когда вы так близко… нам ведь с вами совершенно неинтересно, если тут привидение завелось?

– То есть?

– Все, отойдите еще дальше, а то и вы не думаете о деле. Отошли? Заодно включите электрическое освещение. Так вот, если тут в самом деле привидения или иная нечисть забавляются, то нам это любопытно, но не более того. Разбираться здесь должны либо ученые, либо священники. А вот если это проделки человека, то мы его поймаем. И первое, что сделаем, попытаемся собрать здесь всю вашу труппу. Сумеете уговорить?

– То есть вы полагаете, что на одного меня господин привидение свои фокусы тратить не желает?

– Может, и желает. Только откуда ему узнать, что вы сюда явитесь? Настоящее привидение тут должно проживать постоянно. А вот человек на одном месте сидеть не станет, и постоянно ждать вас лично, Петя, ему тяжело.

– И если мы соберем здесь всех и нечто снова повторится, то можно с уверенностью сказать, что все это проделки человека. И еще можно будет расспросить каждого о том, кому он мог сказать, на какое время назначена репетиция. Хотя народу такого уйма наберется.

– Не уйма. Старых знакомых и тем более родственников можно с уверенностью отмести уже сейчас.

– И скорее всего, нужно искать человека, приехавшего недавно, но у которого есть возможность узнавать о наших репетициях!

– Вот и я так полагаю!

– Тогда не станем тянуть время. Я постараюсь уговорить всех собраться еще раз завтра. Увы, придется обманывать и говорить, что речь идет только о репетиции.

– Да и репетировать нужно обязательно. Чтобы все выглядело как всегда.

Петя понимающе кивнул.

– А сейчас что мы станем делать? – спросил он.

– Который час?

– К четырем подходит, – ответил Петя, еще только потянувшись за часами. – Не угадал, ровно четыре.

– Значит, архив еще работает.

– Петр Матвеевич, а что над этой залой расположено? – спросила я, надевая поданную мне шубку.

– Так кабинет, – ответил швейцар. – Только им и прежний хозяин редко пользовался, а сейчас туда и вовсе никто не заходит. Только это уже в третьем этаже, а то ведь зала высокая.

Я кивнула, мол, заметила, что зала высотой в два этажа, и в голове что-то мелькнуло, а что – я и понять не успела.

Мы вышли на улицу, где по-прежнему, пусть уже не так густо, падал снег.

– Хорошо-то как! В Москве такой зимы не увидишь!

– Вот и оставайтесь у нас. Хотя бы до весны.

Я промолчала. Петя вздохнул.

Деревянные тротуары были засыпаны снегом, в котором прохожие, их стало намного больше, протоптали широкие тропки, но шагать вдвоем все равно было тесно. Петя вынужден был чуть приотстать.

– О чем вы там хмыкаете, Петя? – спросила я обернувшись.

– Да я вот не особенно задумывался об этом. Мне казалось куда более важным понять, приведение это шалило, домовой, барабашка какой, как некоторые полагали, или все же это человеческих рук проделки. Вы, Даша, сказали, что для нас интереса нет, если это нечистая сила. И вот тут я стал размышлять с точки зрения сыщика. А едва ли не самый главный вопрос при таких загадочных обстоятельствах какой?

– Ну, таких вопросов может быть несколько.

– Тоже верно. Но, наверное, первым делом стоит спросить себя: а кому и для чего это понадобилось?

– То есть вы, Петя, пытаетесь найти мотив?

– Его! Но не могу. Вот не могу, и все тут! Ну для чего весь этот огород нужно городить? Чем мы провинились, чтобы пугать нас? Кто-то хочет нам отомстить? За что? Или, к примеру, какая здесь может быть корысть? Ревность вообще отпадает.

– Почему вы так решили? Очень может быть, что это ревность толкнула человека на все эти проделки. Только ревнует он не к другому человеку, а к увлечению человека театром. Предмет увлечения проводит время на репетициях, а не вместе с ним.

– Ну разве что так повернуть. Хотя все равно такой мотив не подходит. Я неплохо знаю всех, кто принимает участие в этой постановке. Люди по большей части молодые, но как раз их близкие друзья, ну такие, о ком можно сказать, что они предпочли бы, чтобы кто-то проводил время не на репетициях, а с ними одними, ведут себя подобающим образом.

– Что вы имеете в виду?

– Встречают и провожают после репетиций. Порой присутствуют на них. Больше всех восхищаются предметом своего увлечения, хвалят, даже восторгаются.