Комната страха

Вадим с раздражением передвинул несколько вешалок в гардеробе и, не оборачиваясь, громко объявил:

- Да что это, в конце концов, одеть же нечего!

Без ответа.

Он еще некоторое время поворошил висящую одежду, практически не видя ее и внимательно прислушиваясь к происходящему за его спиной. За спиной шуршали легкой тканью, потрескивали "молнией", слегка позвякивали чем-то неопределенным. Когда раздалось отрывистое шипение, он повернулся.

Валентина, стоя перед трельяжем, брызгала на себя туалетной водой. Как всегда, слишком обильно. Пузатая склянка с пульверизатором была уже почти пуста.

- Я говорю, мне нечего одеть! - с нажимом повторил Вадим.

Валентина повернула боковую створку и принялась изучать свой профиль, осторожно прикасаясь к тщательно уложенным волосам пухлыми белыми пальчиками с острыми ярко наманикюренными коготками. Целая связка тонких браслетов поползла по поднятой руке от кисти к локтю.

- У тебя полно одежды, - заявила, наконец она, закончив поправлять прическу и оглаживая платье на пышных бедрах и заметно обрисованном животике. - Что за истерики? Надень синий костюм. Или даже можешь не одевать пиджак, там, кажется, на лацкане пятно... просто брюки с рубашкой. Там где-то была такая... беленькая, с пуговками.

- Рубашки - они все с пуговками, - еле сдерживаясь, заметил Вадим. - А беленькая... Она была бы беленькая, если бы ты ее не постирала вместе с синей мастеркой!

- А, ну да, - вспомнила Валентина, перенося внимание на другое зеркало трельяжа. Снова началось вправление выбившихся волосков и одергивание платья. - С белой рубашкой действительно что-то не то... Ну, надень зеленую, уж она-то должна быть чистая.

- Я не стану надевать зеленую рубашку... даже чистую... с синими брюками! Считай это моим капризом, если угодно.

Вадим с треском захлопнул дверцу гардероба и, не глядя на жену, вышел из комнаты.

Он отправился в кухню, плотно закрыл за собой дверь и вытащил из настенного шкафчика пачку сигарет и зажигалку. Зажигалка оказалась полностью разряженной. Безуспешно попытавшись добыть из нее огонь, он потерял последнюю способность сдерживаться и с ненавистью запулил ее в мусорное ведро. Ударившись о край ведра, опальная зажигалка отлетела в сторону и звонко брякнула о плиту. Чертыхаясь, Вадим наклонился, чтобы поднять злополучный снаряд, и в этой позе застала его вошедшая Валентина.

- Что за грохот? - спросила она, как-то по-птичьи наклонив голову набок. - Надеюсь, посуда цела?

Вадим молча выпрямился, отошел к окну и принялся смотреть во двор. Там не было ничего интересного, - две молодые мамаши, закатив коляски в тень раскуроченной неутомимыми подростками беседки, увлеченно обсуждали какие-то свои проблемы, да старушка Аникеевна из соседнего подъезда потихоньку переваливалась на своих скрюченных ногах по направлению к арке, ведущей на улицу. На спине у нее болтался пустой вещмешок времен, как минимум, гражданской войны. Рядом с Аникеевной уныло семенила такая же кривоногая, как ее хозяйка, и почти такая же старая, рыжая такса, известная местным жителям как Лахудра. Возможно, со щенячества у нее имелось какое-нибудь другое, более благозвучное прозвание, но Аникеевна именовала свою собаку только так, и не иначе.

Досмотреть, как Аникеевна с Лахудрой покинут двор, Вадиму не удалось.

- Ты что, решил в молчанку играть? - взвинченным голосом поинтересовалась Валентина. - Ты идешь, в конце концов, или нет? Я уже готова!

- Я тоже уже готов... окончательно.

Вадим поискал глазами спички. На обозримом пространстве они не обнаруживались, и он выдвинул ящик кухонного стола. Достал коробок, побрякал им. Валентина молча наблюдала, наливаясь праведным гневом. Вадим вытряхнул из смявшейся в ладони пачки сигарету, зажал ее губами и принялся чиркать спичкой. С добыванием огня у него сегодня явно были проблемы: первая спичка сломалась, вторая, вспыхнув, тут же погасла. Вадим невозмутимо достал третью.

- Ну, ясно, - с ненавистью глядя на его манипуляции, заявила Валентина. - Выкобениваешься. Прекрасно. Давай. Продолжай.

Похоже, скандал не входил в ее планы. Или просто было некогда.

- Я ухожу!

Она круто повернулась, но гордого ухода не получилось, - резкое движение привело к потере одного шлепанца, и ей пришлось, неловко раскорячившись, нашаривать ногой отлетевший тапочек. После этого демонстративно хлопать дверью было нелепо, и Валентина удалилась без положенного драматизма.