Владимир Кузьмин - Комната страха

– Разве не вы должны меня спасать? В случае чего и в любом ином случае?

– С вами, Даша, никогда не знаешь заранее, дозволите ли вы себя спасать или предпочтете спасать кого-то сами.

– Ой!

Я вздрогнула от неожиданности из-за грохота, раздавшегося с неба. Грохот был шумным и в то же время приглушенным, словно там наверху гиганты принялись ссыпать в кучу булыжники размером с небольшие горы.

– Петя! Успокойте меня! Скажите, что это не страшно!

За те минуты, что мы прошагали по Крестьянской улице до улицы Обруб, сделалось темно, словно ночь наступила раньше времени и в самом спешном порядке. А тут еще этот странный и страшный грохот. Мы посмотрели на небо, по которому на севере и востоке ползли, клубясь и ежеминутно меняя очертания, плотные-плотные темно-серые облака. А с юго-запада надвигалась совершенно черная туча. Очень быстро приближающаяся, что при полном безветрии казалось странным и необъяснимым. Посыпались крупные снежинки, и вновь раздался грохот. Спустя минуту грохот сделался непрерывным, и наконец по самому низу этой жуткой черной тучи пробежала едва различимая вспышка.

– Да это же молния! – воскликнула я.

– Несомненно, молния! – чему-то обрадовался Петя. – А эти глухие раскаты – всего лишь гром!

Гром раздался еще несколько раз, над головой раз за разом возникали всполохи молний. И тут настала тьма кромешная! Черная туча скрыла за собой все небо целиком, и повалил такой густой снег, что в самом буквальном смысле не стало видно собственной вытянутой руки. Мы сами и те немногочисленные прохожие, что не пожелали или не имели возможности укрыться, в единый миг превратились в ходячие сугробы.

– Может, нам лучше вернуться? – предложил Петя.

– Ни за что! Скажите, а гроза в середине зимы – событие редкое?

– Очень! Папенька однажды рассказывал про такое, а мне самому видеть не доводилось.

– Ну вот! Не можем же мы пропустить столь редкое явление природы. Главное – не заблудиться!

– Да в городе трудно заблудиться. Вот, смотрите, уже повсюду свет зажгли!

– Только его видно не далее пяти шагов.

– Больше!

– Давайте измерим? Ой!

Это очередной раскат грома оказался много громче предыдущих, и раздался он уже прямо над нашими головами. Я подняла голову вверх, и с моей головы свалилась целая куча снега, во всяком случае, шее стало ощутимо легче, а о том, что снега на шапочке было немало, можно судить еще и по тому, сколько его скопилось на Петиной фуражке и на наших плечах.

– Вот и стихия протестует против того, чтобы мы дошли туда, куда направляемся! – заговорил Петя, словно читая монолог из трагедии. – Это злой чародей наслал страшную бурю!

– Не такая она и страшная! – возразила я и тут же вновь вздрогнула. – Ой!

Мы шагали на ощупь, и я время от времени вздрагивала и с огромным удовольствием ойкала, ахала и негромко взвизгивала при очередных раскатах грохота небесного. Ни разу в жизни мне не было одновременно так весело и так страшно.

За нами оставались глубокие борозды в снегу, но их тут же заваливало снегом.

– Вы в самом деле полагаете, что это неспроста? – спросила я. – Что некие силы препятствуют нам?

– Правду сказать, я в таких вопросах настоящий Фома неверующий. Но после всех тех событий, что произошли и свидетелем коих я являлся… – Петя рассмеялся. – Вот, даже на высокий слог потянуло! В общем, после всего у меня стали возникать сомнения. В том смысле, что, может, некоторые суеверия и не просто суеверия, а имеют под собой натуралистическую почву. А вы как полагаете? Вы же, Даша, в последние месяцы столкнулись с множеством людей, связанных с таинственным и необъяснимым [19].

– Столкнулась и убедилась, что чаще всего эти люди заняты либо умозрительными размышлениями о разных, как вы выражаетесь, необъяснимых тайнах, о которых толком ничего не знают, либо настоящим обманом легковерной публики. Часто очень хитроумным обманом.

– Так, по-вашему, ничего таинственного не осталось?

– Таинственного осталось много! Но давайте дойдем до места, а то сейчас ветер нам в лицо, и стоит раскрыть рот, как его набивает снегом.

Мы остановились, чтобы попрыгать и отряхнуть с себя очередные сугробы.

– Далеко еще?

– Не слишком. Да и снег уже не такой густой. И вроде как стало светлее.

Особняк господина Козловского оказался внушительным трехэтажным домом в отличие от многих местных домов с фасадами из красного кирпича, который ничем не прикрывался, он был оштукатурен и покрашен в голубое и белое. Располагался особняк на углу Магистратской улицы и неизвестного мне переулка. Или скорее большей своей частью в этом переулке и меньшей частью на улице. Парадное крыльцо, во всяком случае, выходило в переулок. Карниз над крыльцом поддерживали два атланта, залепленные снегом лица которых к тому же закрывали два вычурных кованых фонаря. Но фонари приветливо светили, и мне после путешествия сквозь мрак не показалось столь уж неправильным такое их расположение непосредственно перед лицами скульптур. Мы принялись в который уж раз отряхиваться, а дверь тем временем гостеприимно распахнулась.